"Барбара Виктор. Мозаика судеб " - читать интересную книгу автора

сторону. Потом повторила тоже с левой ногой. Это упражнение, повторяемое
регулярно, способствовало тому, что ягодицы долго оставались упругими.
До полудня занятий у Дины не было - в первые же дни после прибытия в
Брамптонский колледж в Коннектикуте она постаралась подобрать такое
расписание, чтобы ей не приходилось вставать спозаранок. По внутреннему
складу она была совой - эту черту она унаследовала от отца. Но в отличие от
него, способного не спать практически всю ночь, а ранним утром появляться в
суде с ясной головой, Дине необходимо было спать до десяти или одиннадцати.
- Ну, иди же в кровать, - опять раздался тот же голос. - Я так хочу
тебя...
Когда-то эти слова соблазнили ее, сейчас Дина почувствовала себя
оскорбленной. Когда-то она обещала ему отдаваться всегда, везде... Или ей
это только казалось? В ту пору она еще испытывала иллюзии по поводу их
отношений, теперь же понимает, что нужна была ему в качестве восторженной
почитательницы, с восхищением принимающей все его донкихотские увлечения и
частые приступы откровенного эгоизма. И хотя теперь Дина нередко
раскаивалась в том, что позволила ему превратить ее в то, чем она стала, в
душе с горечью сознавала - он навсегда занял место в ее сердце. Возможно,
потому, что он был первым.
Пятно солнечного света не спеша передвигалось по комнате - вот оно
добралось по потолку до угла, скользнуло вниз и замерло на куче одежды,
брошенной на пол. Несколько пар джинсов, одинокий ковбойский ботинок, сшитый
из грубой, шоколадного цвета кожи - другой выглядывает из-под кровати;
комнатная туфля из золотой парчи, чистое белье из прачечной, уложенное в
красно-белый полосатый пластиковый мешок...
- Мне уже скоро сперма ударит в голову. Со мной случится удар, если мы
не займемся любовью, - сказал он.
Дина повернулась на его голос и зачарованным взглядом следила, как он
приподнялся в постели и скинул с себя скомканные простыни. Гладя собственное
тело, он опускался все ниже, пока его пальцы не коснулись члена, который,
казалось, увеличивался прямо на глазах. Он не подходил Дине - человек, по
возрасту годящийся ей в отцы: седовласый интеллектуал, словно бы сошедший со
страниц романа Набокова; широкий лоб, темные глаза под нависшими бровями...
Джошуа Московиц был сыном еврея - эммигранта из России. В Брамптонском
колледже он вел курс "Социалистический реализм в советском кино"... Человек,
которого отец Дины назвал бы не иначе, как "развратным коммунистическим
ублюдком", а тетя Клер выразилась бы просто - "этот еврей". Если бы они,
конечно, были знакомы.
- Ну, иди же ко мне, - уговаривал он ее голосом, хриплым от страсти. -
Я жду!
Его настойчивость сломила ее сопротивление. Сняв с себя одежду, она,
стыдливо прикрывая грудь, не произнося ни слова, взобралась на него.
- О, Господи! - ее вскрики и стоны нарушили утреннюю тишину, его
мужская плоть, казалось, заполнила все ее существо.
- Кто способен сделать лучше, чем я? - пробормотал Джошуа.
- Не знаю... - ответила Дина, не уверенная, что получила настоящее
удовольствие от близости с ним.
И опять мелькнула глупая, ненужная мысль - знала бы, давно бы ушла от
тебя. Неужели на нем свет клином сошелся? Возможно, тот человек, о котором
она мечтает, где-то сейчас тоже занимается любовью, и другая женщина стонет