"Фрида Абрамовна Вигдорова. Черниговка" - читать интересную книгу автора

старику. Он не поносил нас, не сердился, а смотрел и слушал с любопытством.
Он даже на прощание произнес маленькую речь:
- Это честный обычай, чтоб никого не бояться, оставляй вещь и ни о чем
не думай - взять никто не возьмет. Не годится нарушать. Гражданка
Глафирова, конечно, погорячилась, однако нарушать не годится.
Самое большое унижение выпало на долю Сени Винтовкина, потому что
подобранные им огромные калоши надо было возвращать этой самой гражданке
Глафировой.
- Не пойду, - сказал он, побледнев.
- Пойдешь! - откликнулось несколько голосов.
- Я отнесу за него, - тихо предложила Настя.
- Еще чего! - с сердцем воскликнула Наташа. - Галина Константиновна, я
говорила: Насте нельзя ни над кем шефствовать, у нее характера нет!
- Ты что, боишься идти? - спросил Шура, в упор глядя на Сеню своими
черными, как вишни, глазами.
- Еще чего! Боюсь!
- А не боишься, так не перекладывай на других свое свинство, - сказал
Сизов. - По-моему, тянуть нечего, одевайтесь да пошли.
Аня Зайчикова плакала в три ручья, но плакала тихо. Ее шеф Тоня, бурча
под нос: "Нечего реветь, давай одевайся!", накинула пальто и ждала, когда
Аня соберется с духом и сделает то же самое. Сеню одели общими усилиями, он
отбивался и вопил, поэтому вместе с Настей, не доверяя ей, пошли Наташа и
Женя Авдеенко.
Ничего не выражало только лицо Зикунова. Он покорно и безучастно пошел
с Сизовым и отдал калоши какой-то тихой старушке, которая так размякла от
этой нечаянной радости, что оставила мальчиков пить чай и даже дала каждому
по ложке меда. Глафирова извинений не приняла. Она открыла на стук, взяла
калоши и захлопнула перед ребятами дверь, потом снова приотворила ее и
крикнула вдогонку:
- Схватили за руку, так и повинились! Какие честные! Я вас, так и
знай, на весь город ославлю!


***

Они вели себя как все, эти новые. В школе они, правда, отстали
изрядно, однако несчастья, которые предсказывал Петр Алексеевич, пока нас
миновали. Вот только история с калошами... Но мы порешили это лыко в строку
не ставить. Эта история называлась у нас "нашел топор под лавкой", и скоро
о ней стали вспоминать со смехом. Новенькие работали в мастерской, и
работали хорошо.
- Видать, в их режимном детдоме про трудовые процессы не забывали, -
говорил Ступка.
Но вскоре к нам наведался начальник заозерской милиции. Он ожидал меня
на втором этаже, в моей каморке. Он сидел у стола и показался мне очень
высоким и крупным: широкие плечи, большая голова, руки точно лопаты. Лицо у
него было будто наспех каким-то грубым орудием вытесано из камня. Лоб,
щеки, подбородок - все четырехугольное, и от носа к губам глубокие борозды.
Глаза прятались под густыми бровями, и я не могла рассмотреть их, да и не
пыталась - я с тревогой и волнением ждала, что он мне скажет: уж наверно