"Фрида Абрамовна Вигдорова. Дорога в жизнь " - читать интересную книгу автора

нитками, хватило бы и этого: я готов был жизнь свою положить на то, чтобы
ее немедленно убрали отсюда.
Через три минуты я шагал по тропинке к станции, скрипя зубами,
задыхаясь от ярости.
Красть у детей - ах, подлецы! А здесь, в доме за высоким забором,
конечно, крали без зазрения совести.
Возвратившись в Ленинград, я прямо с вокзала пошел в гороно и,
несмотря на неприемный час, прорвался в кабинет начальства.
- Очень прошу, - сказал я с места в карьер, - дайте мне детский дом
для трудных в Березовой Поляне.
Инспектор Зимин не выразил ни удивления, ни досады, предложил сесть,
но я довольно невежливо отмахнулся:
- В тридцать третьем году! Под Ленинградом! Я глазам своим не поверил.
Да как вы терпите?
- Всё руки не доходили. Там уже третий заведующий. Один был месяца
два - освободили: безвольный человек и работу свою не любил. Другой все
время проводил в Ленинграде, у него тут семья и квартира. А эта
заведующая...
- Об этой мне можете не рассказывать. Эту я сам видел.
- Да... Без глазу был дом. Дома для трудных - они всегда на десятом
плане. Наладить тяжело, а развалить долго ли? Вот и развалили. Там есть
одна воспитательница, Артемьева. Она человек дельный и не давала нам покоя.
- Мало она не давала вам покоя. Разве так надо было?
Я ушел от Зимина, унося в кармане приказ: меня назначали заведовать
детским домом в Березовой Поляне.


***

Как я понял в первый же день, обычно все ребята из детского дома,
несмотря на забор и проходную будку, с утра уходили в город. Возвращались к
вечеру, чтобы поесть и переночевать. Но сейчас почти все были налицо.
Как-никак любопытно: что за новый заведующий, с чего он начнет?
Я не стал устраивать официальную встречу. Ходил, заглядывал во все
щели и закоулки, на ребят не смотрел. Они тоже делали вид, что не
интересуются мною. Единственный человек, который следовал за мной
неотступно, должно быть по праву первого знакомства, был Петька Кизимов. Он
по-прежнему щеголял в одном башмаке и не столько шел, сколько прыгал на
одной ноге, потому что шлепать босой ногой по мартовской снежной каше не
бог весть как приятно. Но и Петька не вступал со мной в разговоры. Он
двигался вприскочку, сохраняя дистанцию шагов в пять-шесть, выражение лица
у него было загадочное и неприступное.
Мы попали в спальню, где шло пиршество. Вокруг одной из кроватей
сгрудились ребята. Один рвал на куски круг копченой колбасы, другой,
которого я приметил раньше, красивый, хорошо одетый, оделял всех ломтями
белого хлеба. Когда я вошел, все посмотрели в мою сторону, потом, словно по
команде, отвернулись. Я прошел по комнате, проверил оконные рамы и перед
уходом открыл форточку.
Переступая порог, я услышал за спиной философское замечание:
- Чистый воздух любит.