"Фрида Абрамовна Вигдорова. Семейное счастье " - читать интересную книгу автора

быть, купили товарищи в складчину.
Красные башмачки! Все над ними смеялись. Но Андрею они не казались
смешными. Ты пойдешь по траве, по росе, в алых башмачках, моя дочка без
имени! Тебе минуло уже двадцать четыре часа. Целые сутки.
Они все сохранились, эти записки. Андрей всегда все хранил - конспекты
лекций, отцовские письма. Он был военный, может быть, это еще усилило
врожденную точность, почти педантизм. Об этой черте Саша прежде не знала:
ведь не сразу все узнаешь о другом человеке. А Саша сохранила и привезла
эти записки домой потому, что любила хранить знаки человеческой
привязанности, как бы малы эти знаки ни были.
Вот они, эти записки и письма, они и сейчас лежат в нижнем ящике
письменного стола.

"...Ну, если я дядя, то можете на меня положиться. Научу плавать,
кататься на велосипеде и пр. Но при одном условии: пусть называет меня
дядей.
Леха",
"...Жена нашего дорогого Андрея! До сих пор он тебя от нас прятал. О
причинах догадаться нетрудно: Отелло! Его вечно грызла тайная ревность и
уже почти сгрызла: отъела одно ухо. Но мы ворвались к тебе впятером как
представители Военно-Воздушных Сил республики. Надеемся скоро тебя увидеть.
Пьем твое здоровье. Привет ребенку. Ура!"
"...Сашенька, сейчас вечер. Я пришла к твоим. Пусто без тебя. Андрей
сочиняет тебе длинный список приветствий и честно старается не забыть всех
поздравивших. Разговаривать с Андреем стало немыслимо. Он такой гордый, как
будто сам родил.
Пожалуйста, опиши мне дочку разумным литературным языком: внешность,
наклонности характера, психофизические свойства... Как ты ее собираешься
назвать? Неплохо было бы в честь меня.
А Володя Левин - ничего, симпатичный. Не без остроумия".

"Вы спрашиваете, какая дочка? - писала Саша. - На руках по пять
пальчиков, в носу две дырочки. Как назвать ее, не знаю. Это очень сложно.
Имя должно подходить к человеку. А какой она человек, пока еще не особенно
ясно".
Но с именем оказалось не так уж сложно. Вопрос решил не лишенный
остроумия Володя Левин. Он предложил всем членам семьи и ближайшим друзьям
написать какое-нибудь милое их сердцу имя (лично он написал "Юлия"). Тетя
Маргарита написала "Эвелина", и, готовая ко всему, Саша с ужасом думала о
том, что не ровен час - она вытащит эту, свернутую трубочкой бумажку. Леша
написал "Тамара" - так звали девочку, которая считалась самой умной во всех
шестых классах. Разумеется, Константин Артемьевич написал "Нина", кто-то
написал "Гаянэ". Возможности были неисчерпаемые, у каждого нашлось заветное
имя. Дядя Сурен из Милютинского переулка, размечтавшись, написал имя
девушки, за которой он ухаживал в юности, когда жил еще в Эривани. Ту
далекую, прелестную девушку звали Офелия. Готовая ко всему, Саша вытащила
билетик и дрожащими руками развернула его. На бумажке стояло "Анна".
Все облегченно вздохнули.
- Могло быть гораздо хуже! - сказала Нина Викторовна.
И маленькую сразу перестали звать "девчонка", "младенец", "крикунья".