"Фрида Абрамовна Вигдорова. Любимая улица " - читать интересную книгу автора

этой комнате.
Комнату нельзя было узнать: диван, раскладушка, две детские кровати,
книжный шкаф, неизвестно как здесь поместившийся. Письменный стол не стоял
больше у окна, Митя работал в комнате Константина Артемьевича или в
редакции.
Да, все было другое. А стены те же. Вот они-то все и подняли со дна
души.
"Сегодня я отвела ее в школу. Я хочу вспомнить твое лицо. Встань,
улыбнись, посмотри мне в глаза..." Но лицо Андрея ускользало, расплывалось.
И вдруг оно встало перед ней на мгновенье - юное, доброе, ямка на щеке. Оно
встало перед ней с пронзительной отчетливостью. Саша принялась перебирать
книги. Андрей не уходил. Он глядел на нее теплыми коричневыми глазами,
Аниными глазами.
Саша открыла окно и выглянула на улицу. Во двор входила Анисья
Матвеевна с Катей.
Саша знала, что братья и сестры иногда бывают не похожи друг на друга,
но все-таки ее не переставала удивлять Анина и Катина несхожесть. В Кате не
было Аниной тишины, робости Аниных первых лет. Она была драчунья, она
приставала к детям во дворе, она была ревнива и пристрастна. И очень
уверена в своих правах - в праве на любовь, на счастье, на хлеб с маслом
(масло бывало редко!), на всеобщее уважение, и уж конечно на немедленный
отклик мира, земли, прохожего - на все, что Кате хочется узнать или
спросить: "Мама а скажи... Мама, погляди на меня! Мама!"
Саша помахала ей из окна. Катя стояла задрав голову. Лицо ее сияло
навстречу Саше, она что-то кричала снизу, но Анисья Матвеевна подтолкнула
ее к дверям, и обе скрылись в парадном. Вот ее ноги затопали по коридору,
вот и она:
- А мы чего принесли! В магазине давали! Подушечки! Сладкие!
...Уже двенадцать. Пора идти за Аней... "У нас сегодня праздник,
хорошо бы купить цветы", - подумала Саша. Она взяла в цветочном киоске
розовую, красную и белую, чуть поблекшую, остро пахнувшую гвоздику и, боясь
опоздать, ускорила шаг.
"Неужели я опоздала?" - подумала Саша. И в самом деле, во дворе уже
толпились мамы и разговаривали между собой, то и дело поглядывая на дверь
школы. И вдруг Саша приметила Митю. Он стоял к ней спиной в своей потертой
кожаной куртке, заложив руки в карманы. Она хотела его окликнуть, но тут
отворилась тяжелая школьная дверь и вышли девочки первоклассницы.
Торжественно и молча, сияя Мите улыбкой, спускалась Аня с каменного
крыльца. Он присел на корточки и широко расставил руки. Она ускорила шаг,
почти побежала и ринулась в эти руки, крепко обнявшие ее. Митя смеялся,
Саша знала это, хотя он и стоял к ней спиной. Выражение его лица и глаз
отразилось в выражении Аниного лица. Он взял Аню на руки, как маленькую,
поцеловал и, только поставив ее наземь, увидел Сашу.
- Ой, мама, Митя, послушайте, - говорила Аня захлебываясь, - и я
сказала Зинаиде Петровне: "Не буду я сидеть с этой девочкой, она
толкается". А Зинаида Петровна сказала: "Привыкай к коллективу". А когда
спрашиваешь, надо поднимать руку. А букетов - ну, прямо сто штук - на
подоконнике, и у нее на столе, и где только хочешь. А одна девочка говорит:
"Не отдам я ей свой букет, у нее и так много". А другая девочка...
Они шли по улице - Митя, Саша и между ними Аня. И Саша держала в