"Фрида Абрамовна Вигдорова. Любимая улица " - читать интересную книгу автора

И разговаривали. Это было в мае, совсем незадолго до войны. Леша
посмотрел в окошко на ходики - еще рано. Ему так хотелось побыть с Лидой
еще немножко. Потом вдруг стемнело, Лида сбегала к соседке, узнала, который
час, - оказалось, через пятнадцать минут вечерняя поверка. Даже если Леша
помчится во весь дух - он все равно опоздает на полчаса, а это вроде
самовольной отлучки, так недолго и из училища вылететь. Леша бежал, сердце
готово было выскочить из груди. Он до сих пор помнит вкус пыли на губах и
свои белые от пыли сапоги.
И вдруг рядом прошуршали велосипедные шины. Кто-то окликнул Лешу - это
был Кононов. Он соскочил наземь и сказал только: "Давай жми". Леша не
поблагодарил. Сел на велосипед и помчался во весь дух. И поспел вовремя.
Что ж тут расскажешь? Вот, мол, понял все с одного взгляда, пожалел, помог.
Без лишних слов. Только крикнул вдогонку: "Велосипед оставишь у
дневального". Нет, не то. Поливанов бы сказал: "сантименты". Он бы ничего
не понял. Где ему понять, какой человек был майор Кононов!
И еще вспоминает Леша, глядя на полоску света под дверью Митиной
комнаты. Летая на тяжелых кораблях, курсанты подолгу вели машину
самостоятельно. Леша с нетерпением ждал своей очереди. Он предвкушал, как
здорово поведет машину. Как его похвалит майор. Как товарищи скажут: "А
что? Лешка - он всегда лучше всех ориентируется".
И вот он повел. И почти тотчас запутался. Сначала он запутался
чуть-чуть. Ему стало страшновато. И стыдно перед товарищами: ведь чем
больше напутает он, тем труднее будет Володе Дроздову, который поведет
машину вслед за ним. Он стал путать все сильней и пуще всего боялся, что
инструктор возьмет управление в свои руки, - вот тогда позор на все
училище! И, думая об этом, он напрочь перестал узнавать местность. И тогда
майор встал позади Леши, вгляделся в бортовой журнал, положил руку ему на
плечо и сказал: "Успокойся, Леша, промерь еще раз путевую скорость.
Справишься".
Не "товарищ курсант", а вот именно "Леша". И он успокоился. Промерил
еще раз путевую скорость, определился, понял, что к чему. Стало весело,
уверенно. После полета Кононов не шумел на общем разборе, не поднимал на
смех, как другие инструкторы. Нет, Леша этого никогда не забудет.
А потом? Потом война. Эвакуация в Восточную Сибирь. Ускоренный выпуск.
Отправка в маршевый полк. Кононов пошел вместе с группой выпускников на
фронт. Он был штурманом авиаполка. И он погиб на глазах у Леши. Нет, не
надо сейчас об этом. Сейчас надо думать о деле. Когда майор погиб, в его
чемодане нашли записку - он поручал Леше разобрать вещи и отослать их
семье. Сверху лежало неотправленное письмо. Леша прочел его:
"Почему ты молчишь? Почему ты не пишешь? Ты ведь знаешь, у меня на
свете нет ничего дороже тебя и детей. Что случилось? Я по всему вижу -
что-то стряслось у вас там, а что?"
Потом Леша узнал - судили старшего сына, тринадцатилетнего мальчишку.
Судили за какую-то кражу и дали год условно. Надо бы узнать, помочь. Леша
писал в Подгорcк - и в горсовет, и в суд, и в городской комитет комсомола.
Ответа он не получил. Вот тогда-то он и решил рассказать обо всем
Поливанову. А Поливанов... Эх, каменная душа... Разве до тебя достучишься!


***