"Роберт Ван Гулик. Убийство по-китайски: Лабиринт" - читать интересную книгу автора

ему тридцать лет. Вскоре после переезда в Ланьфан старый наместник женился
во второй раз на молоденькой крестьянке, которой едва исполнилось
восемнадцать. Девушку звали Мэй; от этого брака родился сын, которого
назвали Да Шань.
Когда старый наместник, заболев, почувствовал, что близится его конец,
он позвал к своему смертному одру старшего сына Да Кея вместе с его молодой
женой и их маленьким сыном. Он сказал им, что завещает своей второй жене и
ее сыну Да Шаню картину на свитке, собственноручно написанную им; все же
остальное имущество переходит к Да Кею. При этом он особо настаивал, что Да
Кей должен сам проследить, чтоб картину вручили его мачехе и сводному
брату. Высказав свою волю, старый наместник испустил последний вздох.
Судья Ди еще раз взглянул на дату в документе и заключил, что Да Кею
сейчас должно быть около сорока, вдове наместника - около тридцати, а ее
маленькому сыну - двенадцать лет.
В документе также говорилось, что, похоронив отца, Да Кей сразу же
изгнал мачеху и Да Шаня из своего дома. При этом он утверждал, что из
последних слов его отца открылось, что Да Шань - незаконнорожденный
ребенок, а посему он не обязан делать ничего для него и его распутной
матери.
Тем временем вдова подала иск, в котором она оспаривала сделанное
устно распоряжение, и требовала, как заведено обычаем, половину имущества
для себя и своего сына.
Как раз в то время Цзянь захватил всю власть в Ланьфане. Из документа
следовало, что суд так и не успел принять никакого решения по этому делу.
Судья Ди свернул свиток. Он отметил про себя, что на первый взгляд иск
жены Да не имел шансов на успех. Последняя воля наместника с учетом разницы
возрастов ясно указывала на то, что госпожа Мэй была неверна своему мужу.
С другой стороны, представлялось странным, что человек таких строгих
правил, как Да Шоу-цзянь, выбрал такой странный способ заявить о том, что
Да Шань не его сын. Если бы он и впрямь открыл, что молодая жена неверна
ему, он бы спокойно с ней развелся, а ее вместе с ребенком отослал
куда-нибудь в захолустье, чтобы спасти тем самым свою честь и честь своего
почтенного рода. И к чему тут это странное распоряжение насчет картины?
Не менее странно и то, что Да Шоу-цзянь не оставил письменного
завещания. Человек, столько лет прослуживший на чиновничьих должностях, не
мог не знать, что устные распоряжения приводят к раздорам в семье.
В этом деле было много неясного, и его следовало тщательно изучить.
Возможно, при этом удастся пролить свет и на загадку внезапной отставки Да
Шоу-цзяня.
Судья Ди снова перерыл все документы, но так и не нашел ничего, что
могло бы помочь разобраться в деле "Да против Да". Не отыскал он и ничего,
что пригодилось бы ему для борьбы с Цзянем.
Снова сложив документы в коробку, судья какое-то время просидел в
глубокой задумчивости. Он взвешивал способы и приемы, которыми можно было
устранить тирана Цзяня, но мысли все время возвращались к старому
наместнику и его нелепому завещанию.
Одна из свечей замерцала и потухла. Вздохнув, судья Ди погасил и
вторую и направился в жилые покои.

Глава третья