"Роберт Ван Гулик. Поэты и убийство" - читать интересную книгу автора

существуют особые связи между двумя человеческими существами, некоторые
человеческие существа связаны с некоторыми животными. Не забывайте, что
влияющие на наше существование знаки зодиака изображают зверей, судья!
Потирая свои заросшие щеки, он пристально вглядывался в лицо судьи
Ди. Вдруг он спросил:
- Вы родились в год Тигра, не так ли?
Когда судья утвердительно кивнул, уродливое лицо монаха искривилось
насмешливой улыбкой, отчего он еще больше стал похож на жабу.
- Тигр и лиса! Лучше не придумаешь! Его тяжелые черты вдруг
расплылись, и рядом с мясистым носом появились глубокие линии.
- Ди, будьте бдительны! - сказал он бесцветным голосом. - Прошлой
ночью, я слышал, произошло одно убийство, а сейчас складываются условия
для второго. На этой папке у вас под рукой имя Юлань, а над ее головой
висит смертный приговор. Ди, вскоре рядом с вами окажутся новые мертвецы.
Он поднял свою круглую голову и снова посмотрел, мимо судьи странно
искрящимися выпученными глазами.
Судью Ди невольно передернуло. Он хотел ответить могильщику, но тот
снова заговорил своим сварливым, скрипучим голосом:
- Судья, не надейтесь на мою помощь. Считаю людскую справедливость
жалкой подделкой и не шевельну пальцем, чтобы схватить убийцу. Убийцы
ловят себя сами. Бегают постепенно сужающимися кругами. Никогда из них не
вырываются. До вечера, Ди.
Он ушел, шлепая по замощенному двору соломенными сандалиями.
Судья посмотрел ему вслед и быстро прошел в свою комнату, укоряя себя
за растерянность.
Слуги задвинули полог над кроватью в глубине комнаты. С
удовлетворением увидел он стеганую чайную корзинку в центре стола, рядом с
высоким подсвечником. Подойдя к туалетному столику, он протер себе лицо и
шею надушенным полотенцем, которое слуги, приготовив, положили в бронзовый
таз. Сразу стало легче. Могильщик Лу был чудаком, а таким людям
свойственны странные высказывания. Он пододвинул стол поближе к раздвижным
дверям и уселся лицом к каменной горке в саду. И открыл папку.
.Сверху лежали заметки Ло о поэтессе объемом около двадцати листов. В
этом, прекрасно написанном очерке каждая фраза была составлена с такой
тактичностью я продуманностью, что Ди предположил, а не собирается ли Ло
сопроводить им свое издание стихов Юлани. В нем сообщались все
существенные факты, причем ее прошлое излагалось в иносказательных
выражениях, которые не могли обидеть, хотя не оставляли и тени сомнения
относительно того, что подразумевалось. Внимательно прочтя этот очерк,
судья откинулся назад в своем кресле. Сложив руки, он вновь задумался над
изломанным жизненным путем Юлани.
Поэтесса была единственной дочерью скромного приказчика небольшой
столичной аптеки. Этот влюбленный в литературу самоучка научил ее чтению и
письму, когда ей было только пять лет. Но он был плохим финансистом. Ей
только исполнилось пятнадцать, когда он так запутался в долгах, что ему
ничего другого не оставалось, как продать ее в очень известный публичный
дом. В течение проведенных там четырех лет она старательно заводила
знакомства со старыми и молодыми литераторами и с их помощью добилась
большого успеха во всех изящных искусствах, проявив исключительное
дарование в области поэзии. В девятнадцать лет, когда Юлань была близка к