"А.Веста. Звезда волхвов ("Сокровища Сергея Алексеева" #3) " - читать интересную книгу автора

А.Веста

Звезда волхвов

("Сокровища Сергея Алексеева" #3)

Пролог


Соловьи монастырского сада...

Как и все на земле соловьи,
Говорят, что одна есть отрада,

И что эта отрада - в любви.


Короткое лето торопливыми поцелуями обжигает суровое лицо Севера. Земля
и воды, звери и птицы жадно ловят тепло долгого дня и свет немеркнущих зорь.
И человек тянется встречь солнцу, ликует, расправляется, цветет желаньями.
Но под сенью монастырского сада яростный всплеск жизни смирялся и стихал.
Беззвучно роптала листва под утренним ветром, да перелетали с ветки на ветку
невзрачные пичуги, в эту пору уже безголосые. Старые яблони смыкали
узловатые ветви, пряча от случайных глаз старинный колодец, одетый в броню
из валунов, забытых отступившим ледником. С северной стороны камни густо
обросли изумрудным мхом, и сей живописный признак древности не убирали.
Широкий колодезный сруб венцами уходил в глубину холма, и поговаривали,
что в полдень на дне кладезя мерцает "дневная" звезда. Колодец был древний,
ступальный, снабженный огромным "беличьим колесом", укрепленным на массивных
деревянных опорах. Во время подъема бадьи внутри шестиметрового колеса шагал
монастырский послушник. Так при помощи простого колесного рычага человек
среднего веса легко поднимал сорокапудовую бадью. От колодца отходили
деревянные поливальные желоба и трубы старинного водопровода, но теперь в
них не было необходимости, и добыча воды из старинного колодца стала
благочестивым обычаем.
Всякое утро для послушника Иоиля начиналось со скрипа ворота, звона
кованой цепи и глубокого всплеска внутри старинного колодца. В монашеском
искусе Иоиль был новичком, но в облике его уже проявились вся суровая
сдержанность и наружная замкнутость, свойственные большинству иноков. От
трудов и строгого постничества его молодое лицо быстро отвердело, черты
заострились. Взгляд глубоких, ясных глаз уходил в сторону, чураясь земных
красот, и это больше всего другого говорило о переменах в его душе, потому
что в своей мирской жизни Иоиль был художником. Предвидя его усердие,
настоятель монастыря отец Нектарий благословил Иоиля носить рясу до пострига
и нарек новое имя, наглухо отсекающее прошлое...
Отсыревшее за ночь колесо вздрогнуло и пошло с жалобным пением, вторя
его молитве. Будущий инок читал утреннее правило не в келье, а по памяти во
время работ. В этот раз он вращал колесо дольше обычного, но цепь с бадьей
все еще не достигла воды. Через несколько минут внизу гулко ухнуло: бадья
плеснула о воду. На всякий случай Иоиль прошел еще несколько шагов, чтобы