"Максим Веселов. Дом без приведений " - читать интересную книгу автора - Bist du Kommunist?!* - не успокаивался солдат.
- Дурак ты... - вздохнул Миша, сожалея о потерянном калашнике. - Нихера я по твоему не кумекаю, сука. - Bitte deinen Ausweis oder Ich schie?e!* - фриц снял с предохранителя шмайсер. Тут перевод Мише уже не понадобился, он выронил письма, схватил осколок кирпича и со всего маху запустил им фашисту в голову. Раздался хруст с тупым ударом одновременно, фриц вздрогнул всем телом и саданулся затылком о голую кирпичную стенку. Но, уже соскальзывая по ней спиной, нажал на спусковой крючок. Очередь полыхнула из дула автомата и Мише обожгло лоб, словно воткнутым в голову лезвием топора. Красное пятно взорвалось у него внутри головы и - темнота... МихСэрыч встряхнул головой и удивленно повращал глазами. Что это было? Новый сон наяву? Его не было еще в Великую Отечественную. Ему нечего вспоминать из той войны. Про маршала Жукова на Общем Сборе он говорил для красного словца, блефовал, так как был другом Жукова и не раз слышал его военные истории, а в тот момент ну очень хотелось помочь старику. Гмм, даже если бы он и жил тогда - он не мог бы всего этого пережить: Образы не воюют, не стреляют, они невидимы и их нельзя убить пулей, хоть и из самого крупнокалиберного автомата. Даже Жуков - помогал людям исподволь, невидимо для всех и, уж конечно, не стрелял сам. Тогда - откуда это воспоминание? Где он был? Откуда он? Паутина шрамов на теле жгла и пульсировала разрядами тока нестерпимо. Боль мешала думать. По всей видимости, из-за испытываемого состояния, МихСэрыч утерял некоторые свои обычные способности, в частности - видеть и замечать буквально все, что происходит в его доме. А именно: уже с полчаса, Испещренный алыми рубцами Образ поднялся с табурета и побрел в зал. Срочно надо было себя чем-то занять, думать становилось опасно. Уж слишком непривычны для его ума были подобные видения, пугали. МихСэрыч принялся собирать Зинины и Кешины вещи, складывать их и размещать по привычным местам, раскладывать по полочкам, вешать на плечики в шкаф. Работа давалась все труднее - тело подчинялось через боль, часто не слушалась левая рука - на календаре она была разорвана больше всего. Когда квартира приобрела почти прежний, почти ухоженный вид, МихСэрыч еще раз все придирчиво оглядел, по-хозяйски, словно перед уходом на фронт. Как Зина теперь будет здесь жить одна, с Кешей на руках? Она же думает, что дите спит, когда она выбегает в молочную кухню... На что они будут жить... Брошенностью веяло со всех сторон. Шкаф сейчас был пуст лишь на половину, а казалось, что вообще нищенски пуст... Сашины вещи испарились, оставив дом каким-то голым. Незащищенным. Одиночество смердит кисловатым трупным запахом. Скоро этих двоих будет абсолютно некому защитить. Один мужчина их бросил, а второй будет изгнан и сгинет на городской свалке или кладбище... Вдруг, над спинкой стула, на котором раньше висели Сашины брюки, а теперь зияла пустота поцарапанного лака, МихСэрыч увидел какое-то радужное свечение. Не веря своим воспаленным глазам, он встряхнул головой - видение осталось на месте. И даже увеличилось. Воздух на месте свечения начал обретать плотность и структуру. Потихоньку проявился контур, точнее - сама плотность стала темнеть, а по бокам еще оставалась полупрозрачность, придававшая непонятные контуры. МихСэрыч замер, во все глаза рассматривая неслыханное зрелище. Он слышал когда-то о чудесах, но сам их никогда не |
|
|