"Максим Веселов. Дом без приведений " - читать интересную книгу автора

петербуржец, творческая интеллигенция, "физик-лирик". Не находишь?
- Гмм... Не думаю.
- Отчего же?! Все при нем, как с листа!
- Все, да не все. Именно - глаза не те. Анчаровский Сапожников очень
любил людей, понимаешь? Очень!!! Он умел плакать по ночам, если ему было
кого-то жалко. А этот - физик, но не "лирик". Он женщин, смотри, как
оценивает - по киллокаллориям, разделяет и взвешивает, тем и властвует. Но
только властность его - внутри черепной коробки и ничем не подтверждена
извне. Ибо - физик. Ибо - коленки на брюках висят и бриться забывает.
Саша почесал затылок, затем ежик подбородка и глянул на свои брюки.
- Нуу ты этт... сказанула жеж...
Разговор неловко завис в воздухе.
Саша вспомнил, как ему раньше шла форма.
Сперва в армии, но там некому было оценить - почти полярный круг, кроме
поварихи и жены комбата - ни одной женщины, а на этих и смотреть не
хотелось, даже после столь долгого воздержания. Зато потом! Питер!
Мореходка! Одна бескозырка с хлопающими по щекам ленточками чего стоила!
Отутюженные клеши, отполированная бляха ремня - искрящая якорями! Белесая
фланелька (рубашка из толстой фланели), строгий галстук гюйс... Девчонки
заглядывались - даже спотыкались, "оглянувшись посмотреть, не оглянулся ли
он". Мальчик из Твери, большие амбиции и дырявые карманы. Казалось,
впереди - только романтика моря, долгие расставания с заплаканной любовью на
пирсе, скупые радиограммы в дальних походах, пальмы и губастые негритянки в
мифических странах. Военная кафедра обещала ступить на мостик уже в
серьезных погонах. Соленые брызги Балтики, свинцовые туманы, обветренные
мужественные щеки... Конец 80-х, начало 90-х, страна в эйфории перемен!
Откроют границы, негритянок будет валом! Хлынули закардонные товары, джинсы
и "Coca". Казалось, до чуда оставалось совсем чуть-чуть. До полной свободы -
рукой дотянуться. Слово "инфляция" еще только возносилось гильотинным ножом
над всеобщим ликованием. А потом женитьба, неоконченная "бурса" - надо
кормить семью. Развал в стране, осиротевший запущенный флот и, как
единственный выход зависнуть в Питере - работа в ментовке - по кропотливой
протекции друзей. Сомнительная карьера среди изрядно пьющих сослуживцев.
Отсутствие перспектив на государственное жилье, а потому - липкий обмен
квартиры Зининых родителей. Оттягивание с потомством, так как - "нечего
нищету плодить". И вот Кешка, случайно получившийся, но все же - сын и это
успокаивает.
Но как-то незаметно все получилось.
Очень уж быстро.
Ррраз, и нет юности, планов, вдохновляющей романтики впереди. Оппа, и -
отец. А зачем? Он этого просил? Ждал? Желал? Само как-то все идет -
безвольно, бесконтрольно. Стальная колея взрослой жизни мягко, но лихо
втянула Александра на свой прямой, тусклый, безрадостный и быстрый путь к
погосту. "Мне уже многое поздно, - как поет Юрка Лоза, - много, кем в жизни
не стать... вот мне и стало за тридцать, самое время мечтать..." А почему
собственно?! Какого рожна? Что меня тут держит? Теперь вот уже можно
устроиться, опираясь на незаконченную бурсу и ментовской опыт... ну даже
охранником на любой теплоход - возьмут с руками и ногами(!), а почему нет?
Кому и чем я обязан?! Кеше? Пусть скажет "спасибо" за появление на свет!
Зине? За то, что я из себя сейчас представляю - небритый и с отвислыми