"Максим Веселов. Дом без приведений " - читать интересную книгу автора

смыслу момента, "глас" звучал "из Преисподней". Однако, подействовало жеж...
сработало... Мы с господином Председателем чего только не переделали:
веревку прятали, осколками обсыпали, табуретку выбивали из под ног.
Результата - ноль, этот висельник настырно лез в петлю. А тут - да он теперь
будет жить вечно, боясь концы отдать. Дама Пик говорит, что в церковь стал
ходить, свечки оттуда ворует, иконы повесил и на новую работу устроился. Во
как сработало. Однако - против Правил. Запрещено. Беда...
Трубы крана в ванной задребезжали. Вызывают. МихСэрыч сосчитал дробь в
звуке трубы. Его вызывают. Оппа... Нехорошее предчувствие поползло по хвосту
Тома и застыло в животе пронизывающим холодком. Он поскреб по трубе,
сообщая, что в данный момент сидит с ребенком один дома. Труба в ответ
недовольно хрюкнула, мол, "как только, так - сразу!" Ну а как же иначе?
Начальство чтим, понимаем. И Зина вот-вот должна была уже подойти.
Тоскливо стало МихСэрычу. Вот так сидишь с дитем, возишься,
воспитываешь, а они о тебе даже и не догадываются. Нет в мире Обликов
благодарности. А может и в мире людей ее тоже не так много, кто знает.
Значит, законы природы, а против них не попрешь. Закон природы, он больше -
механика, чем схоластика. Вот солнце светит. Оно взойдет когда положено и
уйдет когда предписано, ему самому ни просьб, ни благодарностей, ни
объяснений не надо. Ручей течет: поля поднимает, живых поит, рыбам - дом.
Сказал ему кто-нибудь "спасибо"? Дождь идет. Ветер дует. Море приливами -
отливами грудь вздымает. От всех польза, ежели оно с умом. На том мир стоит,
что все в свое время, в свою силу, без удержу схоластического. А ну как все
они благодарности стали бы ждать? Хаос. Вот потому люди и нуждаются в нас -
продолжал размышлять полумультик на парапете детского манежа, - что все
запутали в своей жизни. Начали просить и благодарить, так и делать
перестали. Кому теперь охота без просьб и благодарности-то пальцем
пошевелить? Никому. Один другого в хаос и потянул, и все там и оказались.
Заразмышлялись люди.
Тут МихСэрыч увидел свой кошачий облик глазами мышиного персонажа,
скучающего в углу манежа. Том представлял из себя довольно странное зрелище:
сидит кот на досточке, играет с ребенком в бусики, и размышляет над глубиной
хаоса человеческого сознания. А сам при этом даже в настенном зеркале не
отражается. Нет его, по сути. А вот же, поди - все равно свое дело
выполняет, на что способен, то и делает. Вроде ручейка. Только зря сам себе
голову забивает тоской о благодарности. Хочешь быть частью закона природы?
Это ведь так просто - действуй там, на что годишься.
Пришла Зина. Перед тем, как незамеченным выпорхнуть в скважину замка,
МихСэрыч все же успел подумать о том, что мягкий Зинин чмок в щечку - был бы
справедливым завершением его миссии, даже если эта миссия - часть закона
природы - сидеть с дитем...
В лифтерной его ждали.
Господин Председатель в задумчивости бродил по часовой стрелке,
нисколько не смущаясь тем, что три четверти его пути состояли из стен и
потолка. Когда он думал, то предпочитал ходить по прямой.
На перевернутом ведерке сидел в углу Черчилль из восьмидесятой
квартиры. Вид его был озабоченным. Он попыхивал безвкусной сигарой, которую
по забывчивости больше пожевывал, чем курил. Этот Облик отличался своей
флегматичностью, чем ни раз накликал на себя недовольство господина
Председателя. Он, Черчилль, почти не вмешивался в происходящее в