"Максим Веселов. Гоголиада " - читать интересную книгу автора

Гоголиада увидела, что давно сидит в кресле за своим письменным столом.
В кабинете с темно-коричневыми стенами. Что ж, это очень хорошо, что так
незаметно для себя просочилась в свой библиотечный склеп. Взяла в руку перо,
обмакнула в чернильницу и притронулась к снегу листа:
Прошу всех помолиться обо мне, начиная от святителей, которых уже вся
жизнь есть одна молитва. Прошу молитвы как у тех, которые смиренно не веруют
в силу молитв своих, так и у тех, которые не веруют вовсе в молитву и даже
не считают ее нужною: но как бы ни была бессильна и черства их молитва, я
прошу помолиться обо мне этой самой бессильной и черствой их молитвой. Я же
у Гроба Господнего буду молиться обо всех моих соотечественниках, не
исключая из них ни единого: моя молитва будет так же бессильна и черства,
если святая Небесная Милость не превратит ее в то, чем должна быть наша
молитва...
Надо бы успеть напечатать в этой же книге завещание.
Надо торопиться с книгой.
За окном, сквозь возню ветра и цинковую нервность дождевых капель,
послышались экипажи. Вечереет. Гости.
Наймиты на один прием (команда разовых слуг) встречали подъезжающие
кареты.
Гоголиада подошла к окну, чуть отпрянув, отвела край портьеры и стала
разглядывать пришельцев. Лучше и точнее, наверное, звучит - приездцев.
М-да, все-таки ярче всех смотрелся ее перманентно заказываемый
дворецкий - со спины он казался страусом, обученным делать балетные па.
Фалды его синего костюма расходились вниз от поясницы и, в образовавшемся
разрезе, кокетливо торчали белесые "буфы манишки". Трико обтягивает узенькие
ножки, и те кривенько волнами изгибаются в реверансах. Парик настолько
залакирован, что, словно выструганный из дерева, расходится ушами спаниеля
при поклонах. При таком дворецком и самой любо чувствовать, что - королева.
М-да... Хозяйка дома с привидениями. Какое уж тут королевство...
Однако гости уже прибывали упругим потоком, не спешили заходить в дом,
предпочитая прогуливаться по двору и, с надменностью появившихся первыми,
разглядывать вновь подъезжающих. А может, их просто дворецкий пока не звал,
с него будет - господин строгий и высокомерный, как все, кому не повезло в
жизни.
Даже кланяется, словно авансы раздает... а ведь, нечай, помрет скоро...
вот так все у нас. Вот так. Поблестел, поискрился, позабавил, покланялся и -
на погост.
Из двуколки выпорхнула нашумевшая в округе пара супругов д,Обильон. Они
славились тем, что она не носила под платьем корсета, а он - панталон. Граф
с такой нежной страстью рассказывал Гоголиаде все эти трикотажные
подробности, что становилось непонятно, откуда ему-то известно, каким именно
маслом мадам д,Обильон намазывает соски, дабы они в неподходящий момент не
выдали ее невинного хобби.
Вот и сейчас она идет по мощеной дорожке к парадному, а естественность
ее богатой от природы груди - предательски колыхается при ходьбе из стороны
в сторону. Зато уж верно, что по дороге она собирает в свою копилку все
взгляды присутствующего гламура. Этого ей, наверняка и требуется. Супруг
несет отбеленное лицо под измеряющими пенсне слабого пола. Он так же
коллекционер шепота за спиной. Что самое интересное - им нужно только то,
что они получают, а смысл произносимого толпой, шепотом или с придыханием, в