"Лев Вершинин. Наследники бога ("Приговоренные к власти" #1) " - читать интересную книгу автора

отца, - и преуспела в этом...
Слава Богам, что ведьмы нет в Македонии.
Слишком много зла принесла она родной стране Антипатра.
Да и сынок ее, проклятый Гаденыш, - тоже...
- Не утруждай себя сверх меры, великий царь, - отечески промолвил
Антипатр, высвобождаясь из заботливых рук Арридея-Филиппа. - Твой слуга уже
крепко стоит на ногах...
Сказал искренне, без всякой задней мысли, но тут же и усмехнулся
невольной двусмысленности прозвучавшего.
Да, он крепко стоит на ногах!
Вот - простирается вокруг, сколько хватает взгляда, родная македонская
земля, и он, Антипатр, бесспорный повелитель ее, хотя и невенчанный; но он
же не Аргеад, чтобы требовать себе диадему...
Каждый год в один и тот же день, день гибели царя и побратима своего,
хромого Филиппа, навещает наместник Македонии место последнего упокоения
того, с кем когда-то вместе мечтали о величии Родины.
Как ясно было все в те незабвенные дни, каким безоблачным казалось
будущее, и сколь невероятно далека была старость, в которую даже не
верилось...
Все казалось простым и достижимым: сперва отнять у фракийцев Пангейские
рудники, разжиться серебришком, перевооружить войско, обучив сражаться в
новом, придуманном стариной Парменионом порядке, затем - прижать эллинов,
сперва на окраинах, затем - в проливах, перерезав снабжение Эллады
боспорским хлебом, потом всерьез разобраться с Элладой, окончательно
погрязшей в никому не нужных междоусобиях, и наконец - отправиться в Азию,
где у разучившихся воевать персов скопилось неприлично много для слабых
золота...
И обогатить Македонию. Сделать ее первой из всех держав Ойкумены,
счастливой, всеми уважаемой и процветающей...
Боги, боги! Ведь все же, все выходило как по писаному.
Создали фалангу, примучили долопов и паравеев, поставили на колени
горских князьков, расширили рубежи... и Эллада, слишком поздно сообразившая,
к чему идет дело, опомнилась только тогда, когда при Херонее македонский
воин истоптал в пыль и славу греков, и надменность их, и знамена, уложив на
кровавую траву все эти Священные Отряды, Дружины Неодолимых и всю прочую
бронированную шелуху, которой гордились эллины.
Если бы не молосская ведьма со своим ублюдком!
Антипатр сморгнул, и крупная старческая слеза, не удержавшись на
реснице, прокатилась по седой бороде.
Никто уже не докажет, но он уверен, он знает наверняка: убийство
Филиппа подстроила именно она, и Гаденыш, конечно же, не остался в стороне,
он всегда и во всем был заодно с маменькой! Были же свидетели! Они, правда,
очень быстро исчезли, но друзья убитого успели расспросить их и узнать
многое. Поднять бы ведьму на дыбу и попытать: о чем это она накануне
убийства говорила с подлым Павсанием? Кто послал к месту преступления конюха
с фессалийским жеребцом? Почему, когда стало ясно, что убийце не добраться
до коня, Гаденыш и его дружок, Пердикка, запыряли уже пойманного Павсания
кинжалами вместо того, чтобы сохранить живым для допроса?..
Для Антипатра ответ несомненен.
И если он и жалеет о чем нынче, накануне ухода в тот мир, где ждут его