"Лев Вершинин. Первый год Республики (Авт.сб. "Хроники неправильного завтра") [АИ]" - читать интересную книгу автора

хотя б угадать там, в сизой круговерти взбаламученного ветром тумана.
Свитские, негромко переговариваясь, сгрудились поодаль. Чуть ближе иных -
доверенные, друзья-товарищи: Щепилло, тезка ненаглядный, Ваня
Горбачевский, Ипполит, брат меньшой самого Верховного, милый друг, душа
золотая; в шепоте не участвовали - следили, не махнет ли рукой
командующий, подзывая.
Шутки кончились. В липкой грязи и клочьях тумана утонул Катеринослав,
наскоро и, по сути, вовсе ненадежно обложенный частями Восьмой дивизии,
верней сказать, тем, что от Восьмой осталось. "Больше не дам, - сказал
Верховный. - Не могу, Мишель. Но ты уж расстарайся. Иначе конец". Так и
есть; не дал ни плутонга [плутонг - взвод] сверх росписи, разве что татары
днесь подошли, тысячи с три, так это ж разве можно в счет принять?
А ведь и не думалось еще год назад, что, едва родившись, окажется в
подобной петле Республика. Задним умом ясно: иначе и выйти не могло.
Крепок задний ум - а сердце никак не соглашается признать! Ведь шляхту-то
отбили, да как еще отбили - с шумом, с треском; до самой Варшавы катились
ляхи без огляду, без просыпу, от Сухиновской мужицкой бригады; зря, что
ли, молчат ныне? - никак не зря: все не очухались после Брацлава.
И что же? Мазурки заглохли, а - глядишь! - на севере туча собралась:
вот-вот Паскевич стронется, а кто воевать с ним станет? Татарва, что ли?
Так из-за той татарвы донцы Николаше поддались, слышно, уж и присягу
принесли, только и жди теперь - пойдут с востока шашками месить... говорил
ведь Верховному: окружить тот Бахчисарай клятый, едва метушню мартовскую
муллы затеяли - да и в картечь! Никак; все народы, ответил, едина суть.
Сами, считай, хана сего и вырастили...
Все не беда; иное горе горше прочих: с кем в поле встать супротив
Паскевича? Ладно, ахтырцы, это хорошо, они и есть ахтырцы, не выдадут...
так сколько ж их осталось? Ну александрийцы еще... а более ничего ведь и
нет, разве конвойная сотня. И неоткуда сикурсу [сикурс - помощь,
подкрепление] ждать; не снять Верховному ни с запада, ни с востока, ни с
севера тем паче и единого солдатика; самому справляться следует. И добро
бы еще армия регулярная противустояла, так нет же: хамы, быдло разбойное,
воевать не умеющее...
Отчего ж? - сам себя оборвал бешено. Еще как умеющее! Сами, вишь,
набрали, ружьишки раздали, строю выучили, сами! - себе же на голову! Ах,
как же гарцевал Ванька Сухинов перед своей Первой Мужицкой, как красовался
папахою - освободитель! Стенька Разин со княжною! И вроде пошло, пошло:
обернулся, словно в сказке, серый хам солдатом, в боях вырос, уж и ленты
на знамя получила бригада за Брацлав, уж подумывали в дивизию
развернуть... и что ж? Скверен Брут, из Агафона вылепленный. Где теперь
Ванька Сухинов? какими ветрами косточки его по степи носит?
Хотя - и то сказать: кто ж думал, что святое дело гайдаматчиной
откликнется?
...Скопища Кармалюки растеклись по степи, разбухли, змеями проползли по
буеракам от самых подольских холмов и аж сюда, к самому Днепру-батюшке, и
ушла Первая Мужицкая к хамскому гетьману [гетьман (гетман) - казачий и
гайдамацкий атаман (укр.)], почитай, вся; ныне не только с севера, а куда
взгляд ни кинь - фронт, лютый фронт, с татарвою-вороньем вокруг. Что ж! -
не Европия, не Бонапартьево воинство; пощады не жди, сам о милости забудь.
И не на что пенять, коль уж располыхалась гверилья... [малая