"Жюль Верн. Господин Ре-Диез и госпожа Ми-Бемоль" - читать интересную книгу автора

громовые раскаты. Это завершилось финальным аккордом чудовищной силы. После
слов господина кюре последовал новый яростный аккорд мэтра Эф-фарана.
Я в ужасе ждал того момента, когда из мехов в трубы рванутся порывы
ветра, но, вероятно, органист приберег нас на середину мессы... После
молитвы последовало чтение из апостольского послания, затем Градуал,
завершившийся двумя превосходными аллилуями под аккомпанемент низких
регистров. Затем орган смолк на некоторое время, пока господин кюре
произносил проповедь, в которой он благодарил органиста за то, что тот
вернул кальферматской церкви давно умолкнувшие голоса...
О, если бы я мог крикнуть, чтобы мой ре-диез вырвался наружу через
отверстие в трубе.
Затем начался Офферторий. При словах "Да возрадуются небеса, да
возликует земля..." прозвучало великолепное вступление мэтра Эффарана. Нужно
признаться, оно действительно было превосходно! Эти гармоничные звуки,
полные неизъяснимого очарования, представляли небесный хор, прославляющий
божественное дитя.
Это продолжалось пять минут, но мне они показались вечностью. Я
предчувствовал, что в Возношение даров вступят детские голоса, ведь в этой
части все великие музыканты проявляли высшую степень вдохновения...
Сказать по правде, я был еле жив от страха. Мне казалось, что из моего
пересохшего от волнения горла не сможет вырваться ни одной ноты.
Но я не представлял себе, сколь могуч порыв ветра, который обрушится на
меня, когда пальцы органиста коснутся управляющей мною клавиши. И вот он
настал, этот страшный миг. Раздался нежный звон колокольчика. В церкви
воцарилась внимательная тишина. Все склонили головы, когда двое министрантов
приподняли орнат[10] господина кюре. И хотя был благочестивым мальчиком, я
не мог слушать. Я думал только о буре, которая вот-вот разразится. И
вполголоса, чтобы никто, кроме Бетти, не услышал, я сказал:
- Осторожно, скоро наш черед!
- О, господи! - вскричала бедная девочка. Я не ошибся. Раздался глухой
шум выдвигаемого регистра, который регулирует подачу воздуха в трубы, где мы
были заключены. Нежная, проникновенная мелодия разнеслась под сводами
церкви. Я услышал "соль" Хокта, "ля" Фарина; потом ми-бемоль моей милой
соседки, затем мою грудь наполнил порыв ветра, сорвавший с губ ре-диез. Даже
если бы я решил промолчать, то уже не смог бы. Я превратился в послушный
инструмент в руках органиста. Клавиша на его клавиатуре словно была клапаном
моего сердца...
Как это было ужасно! Еще немного, и с наших губ слетят не ноты, а
стоны... А как описать ту пытку, когда мэтр Эффаран брал своей страшной
рукой уменьшенный септаккорд, в котором я был на втором месте: до, ре-диез,
фа-диез, ля. Жестокий, неумолимый музыкант держал этот аккорд бесконечно, я
почувствовал, что сейчас умру, и потерял сознание... Но по правилам гармонии
этот знаменитый аккорд не может быть разрешен без ре-диеза.


Х

- Что с тобой? - спрашивает отец.
- Со мной... Я...
- Проснись же, пора в церковь...