"Олег Верещагин. Путь Воинов" - читать интересную книгу автора

Олег Николаевич Верещагин

Путь Воинов

Историческая справка

Несмотря на то, что самым страшным преступлением Второй Мировой войны
считается варварская американская атомная бомбардировка японских городов
Хиросимы и Нагасаки, унесшая почти 200 тысяч жизней мирных граждан, на самом
деле чудовищнейшим военным преступлением следует считать уничтожение
американской авиацией германского города Дрезден в феврале 1945 года.
Прекрасный город, культурный и исторический центр Германии, в котором
не было ни одного военного объекта, но было 14 крупнейших военных
госпиталей, превратился в пылающие руины за одну ночь. Позднее исследователи
на Западе "признали" 47 тысяч погибших мирных граждан. Реальные цифры жертв
лежат в рамках 300-370 тысяч человек, из которых почти 100 тысяч были
детьми, не достигшими 16 лет. Подсчет погибших продолжается до сих пор:
каждый год во время строительства вскрывают бомбоубежища с останками сотен
испепеленных заживо, задохнувшихся и даже РАСПЛАВИВШИХСЯ (!!!) женщин,
стариков, детей и раненых.

Дрезден. 13 февраля 1945 года

Вальфрид Райхен и Фредерик Леме.

- Налеты англо-американской авиации на города Рура1, - Фриди закрыл
"Фелькишер Беобахтер"
Может показаться, что я о какой-то ерунде думаю. Но если вы последние
полгода питаетесь свекольным мармеладом плюс триста грамм хлеба в день и
полкило ливера в месяц - рухнувшая надежда на торт может показаться самым
большим расстройством в жизни.
Когда я вчера забежал на секунду домой, то там было холодно и пусто, а
на столе лежала записка от мамы: "Дежурю в госпитале, много новых раненых.
Зайди, если сможешь. Целую". И никакого торта, конечно.
Сказать по правде, я расстроился. Если совсем честно, то я заплакал,
хотя плакать стыдно.
Мы с Фриди сидели у слухового окна и смотрели на затемненный город, по
улицам которого крались шумы и шорохи - с окраины шла колонна грузовиков с
ранеными. Мелькали узкие пучки света из замаскированных фар, закрашенных
почти полностью черной краской.
- Погаси фонарь, - сказал я, и Фриди щелкнул кнопкой ручного фонарика с
динамкой.
- Да я немного свечу, - пробормотал он, - и внутрь чердака...
Я ничего не сказал в ответ на его оправдание, и Фриди бросил газету
вниз - она белым полотнищем сорванного паруса канула куда-то во двор. Из
глубины чердака дуло. У меня мерзли в вязаной шапке уши. Фриди в его русской
ушанке было легче. Нас должны были придти менять через сорок минут.
Хорошо, что у нас нет военных объектов. Только госпиталя. Три дня назад
нас сдернули прямо с уроков и повели помогать размещать раненых. Шел снег,
бесконечные ряды носилок стояли у подъезда одного из госпитальных зданий,