"Олег Верещагин. Воля павших " - читать интересную книгу автора

повернулся, но две других исчезли так же незаметно и тихо, как и появились.
В этом фильмы врали - свинцовая пуля брала вампиров ничуть не хуже, чем
серебряная.
Шею саднило, но страх начал проходить - толчками, временами
возвращаясь. Олег почувствовал, что дрожит. Дрожит так, что зубы лязгают.
- Ну и райончик, - выдавил он. - Хуже Гарлема, наверное...
Он снова прикоснулся к шее и передернулся, представив себе, как эта
гадина, пока он спал, пила его кровь. Интересно, много ли успела выжрать?
Обрадовалась, наверное, такому передвижному буфету... Если их свинец
убивает, то, может, и остальное тоже фигня - насчет превращения, если
укусила? Надо бы прижечь...
Не переставая оглядываться по сторонам, Олег подошел к кострищу. Там
еще тлели несколько угольков. Мальчишка, помедлив, подобрал сухую веточку из
запасенных, подпалил ее об угли и, задув, повел тлеющий уголек к шее.
Опустил руку, ощутив жар. Поднял снова и, прошипев: "Давай же, трус!" -
приложил огонек к месту укуса на ощупь. Выдержал секунду - отшвырнул ветку
и, постанывая, завертелся на одном месте.
- Сволочи, - выдавил он наконец, - еще хоть одного увижу - кончу,
пощады не ждите!
Потом, с остервенением затоптав одной ногой костер, Олег зашагал в
ночной лес. Остаться на месте этого привала его не заставила бы даже
многомиллионная премия.


* * *

На покосившийся плетень Олег наткнулся примерно через полчаса и
какое-то время тупо брел вдоль него, пытаясь понять, что за странные кусты.
Когда же до него дошло, что это плетень, Олег замер, превратившись в слух.
Потом осторожно - очень осторожно - подлез под него, оказавшись... на
огороде. Да, на вполне обычном огороде, где даже в полутьме легко опознал
помидорные кусты, рассаженные в художественном беспорядке и подвязанные к
лучинкам.
Олег с завидной сноровкой хлопнулся в ботву и выставил перед собой
револьвер. Кругом было пусто и тихо. Но впереди - непонятно, далеко или
близко - горел огонек. Неяркий и красноватый, рассеченный буквой Т.
Это могло быть только человеческое жилье. Свет напоминал с одной
стороны окно какой-нибудь ведьминской избушки, с другой - столь любимые
недавно еще восхищавшим Олега писателем Крапивиным образы. Олег колебался.
Шея болела, воображение подсовывало ему картину помещения, где сидят некие
бородатые и добродушные личности с оружием, варят кашу с салом и, конечно,
не откажут голодному, укушенному мерзкой тварью и одинокому мальчишке в
убежище. Другая - более трезвая! - часть воображения рисовала наемных
убийц-вешателей или вообще какую-то нечисть. Да и потом - если это даже
партизаны, то кто мешает их часовым отрезать ему голову еще на подходе, не
утруждая себя выяснением того, кто это там ползает в ботве по их помидорам?
Или еще круче - взять его живым и начать аккуратненько заправлять щепки под
ногти... или, вынув из печи все ту же кашу с салом, посадить его на место
каши голым задом или поджарить у домашнего огонька пятки, пытаясь узнать,
кто он такой НА САМОМ ДЕЛЕ... и не рассказывай нам, юное дерьмо, про иные