"Олег Верещагин. Воля павших " - читать интересную книгу автора

пораньше я дышал, как рыбка на песке. На "Динамо" мне приходилось в основном
чистить в стойлах и подметать проходы. В фехтовальной секции просто ничего
не получалось. Правда, ребята везде подобрались хорошие, никто надо мной не
смеялся особо. А за то же "Динамо" я отцу особо благодарен, потому что там
познакомился с Вадимом... но это особый разговор.
А пока у меня даже читать времени не оставалось - а читать я научился и
полюбил еще до школы, это маме спасибо. И самое главное - лупить-то меня в
школе не перестали! Наоборот - скрыть мои занятия не удалось, и начались -
плюс к пинкам и щелбанам - еще и добавочные насмешки...
И как-то странно... Я занимался. Пыхтел. Плакал. Потом перестал пыхтеть
и плакать. Потом перестал быть мишенью на фехтовальной дорожке. И бить по
отцовской ладони уже не приходилось - он хмыкал и говорил: "Выбьешь, чем я
от наездов отмахиваться буду?" И стипль-чез* вдруг перестал пугать и начал
увлекать. И новую одежду приходилось покупать больше по росту и меньше по
объему. А жил я - как прежде. Короче - боялся и получал.
______________
* Скачка с препятствиями.

Изменилось все, когда я вернулся с летних каникул в шестой класс, за
лето, проведенное в деревне, практически полностью позабыв, кто я есть в
школе. Отдыхал я в Троицкой Дубраве, в восьмидесяти километрах от нашего
Тамбова, и местные пацаны восприняли меня просто как... как пацана. Не
"жиртреста" - да я им уже и не был.
"Тезка" примотался ко мне в первый же день, когда я шел домой через
парк - для меня этот парк был хуже ночного кошмара с Фредди Крюгером. Ну и
вот. Он что-то сказал. Я смолчал - по привычке, ускорил шаги. Он подскочил
спереди, ткнул в губы раскрытой ладонью. А до меня вдруг дошло, что я на
полголовы выше его...
...Короче, я услышал, как какая-то тетка орет "милиция!" - и рванул от
валявшегося в куче мусора Олега. Он зажимал глаз и скулил, даже не пытаясь
встать. Прямой правой получился у меня сам.
Почти весь этот год я прожил спокойно. Как в сказке. Одного удара
хватило, чтобы научить его осторожности. Но совсем уняться он таки не смог -
и майским вечером подстерег меня в парке, почти там же, с двумя "мистерами
сиксерами". Очевидно, он считал, что месть - это блюдо, которое едят
холодным, хотя вряд ли слышал такое высказывание. "Шестерки" понесли на меня
матом, а он, совершенно уверенный в победе, ухмыляясь, их даже оборвал,
зловеще сказав: "Ну это вы зря. О покойниках плохо не говорят".
Не люблю матюков, честное слово. Одному я выбил челюсть хуком справа и
почти тут же встретил Олега прямым в солнечное. Третьего не догнал. Да и не
очень старался.
Третий - решающий! - раунд состоялся у нас в конце того же мая.
Очевидно, тезка не мог поверить, что я уплываю из-под его влияния. Они
пришли вчетвером и с обрезками арматуры. Я пришел с Вадимом и с голыми
руками. Почти.
Чего-то подобного я ожидал и не хотел, чтобы мне проломили голову.
Когда я объяснил Вадиму, что к чему и попросил его пойти со мной, он
согласился тут же. Мой отец часто повторяет: "Нетрудно умереть за друга.
Трудно найти друга, за которого можно умереть".
Короче, может это и высокопарно. Но у меня такой друг есть.