"Дмитрий Вересов. Тихий Дон Кихот ("Анна и ее мужья" #3)" - читать интересную книгу автора

сказал Артамонов. - Питомец наш - парень способный. Рукопашным боем владеет
мастерски, японский язык даже учит, следователь приличный... Но ничего
такого уж особенного я в нем не вижу.
Пожилой рисовал на снежной горке перед собой какие-то знаки.
- Ты на жену его обратил внимание?
- Девушка красивая, - усмехнулся Артамонов, - своеобразная.
- Как человек, она - тонкий наблюдатель, различающий и отдельные
детали, и общую картину происходящего. Из нее получился бы неплохой
журналист, хотя она на каждом шагу говорит о своей нелюбви к журналистике. У
нее мало жизненного опыта, но богатый опыт, я бы назвал его, читательским,
опытом воображения, фантазии. Но, мне кажется, в оценке своего мужа, то есть
нашего с тобой Питомца, она не продвинется дальше тебя. Может, ей мешает
любовь быть внимательной, как тебе твое равнодушие. А между тем, мы и она
имеем дело с необычным человеком, очень заглубленным, как... как айсберг...
Иван Казимирович отделил ладонью порцию снега и стал медленно двигать
белую пирамидку к краю стола, пока она не рухнула ему под ноги.
- Вот такой человек мне и нужен, - уверенно сказал Иван Казимирович,
ударяя ребром ладони по обледенелому столу. - Уже сформировавшийся где-то в
водах Антарктиды, выплывший почему-то к нам, обычным теплоходам, яхтам,
рыбацким лодкам, катамаранам... айсберг. Пока он не растаял в наших
техногенных водах, пока не раскололся на части, мы должны его
использовать... Меня вот только несколько беспокоит отец игумен. Впрочем,
пусть попробует он заставить его не думать о... Вот ты, например. Попробуй,
Артамонов, не думать о собачьей морде. Не думай, Леня, о серой собачьей
морде! Не думай! Кому говорят? Не получается? Эх, ты, друг - собачья
мордочка...


Глава 3

Это странствующий рыцарь при жизни своей и это святой, вошедший в
обитель вечного покоя после своей смерти, это неутомимый труженик на
винограднике Христовом, это просветитель народов, которому школою служили
небеса, наставником же и учителем сам Иисус Христос.

Машинально Аня определила породу святого, вернее, его головы.
Восточно-европейская овчарка, сибирская лайка, а, может, сам волк. Маленькие
звериные глазки смотрели куда-то вверх, пасть слегка ощерилась или так
казалось. Нимб святого напоминал полную луну, опустившуюся за волчью голову,
на человеческие плечи.
Он был совсем не страшен, скорее необычен. В правой руке он держал
крест, левой же открытой ладонью будто успокаивал тех, кого его облик мог
испугать. Одежда его была несколько короче, чем полагалось святому. Только
распахнутый алый плащ со множеством складок ниспадал до самой земли. На
ногах у него были высокие офицерские сапоги. Но стоял святой Христофор
как-то неуверенно, слегка приподнимаясь на носочках, как будто хотел
казаться выше ростом или заглядывал за забор.
- Не знаю, есть ли еще где в православных храмах такое изображение
святого Христофора, - говорил Корниловым отец Илларион, монах небольшого
роста с темным от конопушек лицом и кирпичного цвета бородою.