"Дмитрий Вересов. Избранник Ворона (Ворон #4)" - читать интересную книгу автора

холодец, что эти два слова на самом деле означают одно и то же, а именно
того чужого дядю, который вдруг появился в их доме, ел и пил за их столом,
спал вместе с мамой в спальне, а по утрам долго булькал и гоготал в
ванной, где появилось множество новых, а потому интересных вещей -
бритвенный станок, который Нилушке строго-настрого запретили трогать,
тюбик с густым белым кремом (очень невкусный, куда противней зубной
пасты!), вечно мокрая волосатая кисточка, круглая бутылочка с пипкой
посередине и большой резиновой грушей сбоку. Если на эту грушу надавить -
то как фыкнет! Как-то Нилушка, играя, фыкнул струйкой одеколона прямо в
глаз. Его еле-еле успокоили, глаз промыли, а бутылочку спрятали в ванный
шкафчик, куда ему было не дотянуться.
Теперь Нилушка спал в гостиной на раскладушке, и это тоже было
интересно, потому что за окном качался фонарь, и по ночам в комнате
оживали тени от разных предметов, убегали и преследовали друг друга, и
Нилушка, затаив дыхание, подолгу наблюдал за этой игрой в догонялки.
Он знал, что зовут дядю-папу майор Баренцев, что мама называет его
Роммель, а бабушка - Роман Нилович, хотя за глаза, в разговоре с мамой,
величает не иначе как "бурбоном" и "готтентотом", и что работает он
далеко, в Китае, летчиком. Тогда еще это слово, волшебно-манящее для
миллионов мальчишек, для Нилушки ничего не значило, летчик так летчик.
Помимо гигиенических принадлежностей майор Баренцев привез с собой
еще много всяких штук. Блестящие желтые и белые медали в плоских красных
коробочках. Настоящий летчицкий гермошлем, который был Нилушке безнадежно
велик, а потому вскоре перекочевал до лучших времен на антресоли. Ярко
раскрашенные глиняные маски, изображающие всяких богов и чудовищ - в них
Нилушке поиграть не дали, а тут же прибили на стенку над диваном. Длинный
и тупой кинжал в украшенных кисточками красно-золотых ножнах, а при нем -
две пластмассовые палочки с бронзовыми наконечниками. Майор Баренцев
пояснил, что это не пластмасса, а настоящая слоновая кость, и что такими
палочками китайцы, оказывается, едят. Еще палочки, похожие на коричневые
бенгальские огни, только если их поджечь, они не брызжут искрами, а
начинают сильно и приторно вонять. Длинные картинки на лакированных
палках, за которые картинки полагалось подвешивать. На картинках были
горы, водопады, птицы, деревья в цвету, желтолицые люди в широких пестрых
халатах и угловатые черные закорючки.
Нилушке безумно нравилось копаться во всех этих вещах, но, к
сожалению, это можно было только в присутствии майора Баренцева, а в его
присутствии Нилушке становилось не по себе. Конечно, того ужаса, который
он испытал при первой встрече, уже не было, но образ Бармалея еще не до
конца померк в сознании, и в одной комнате с отцом у Нилушки начинали
предательски дрожать коленки, голос переставал его слушаться, а любые
желания вытеснялись одним-единственным - оказаться как можно дальше
отсюда. Но чтобы не рассердить майора, Нилушка послушно тыкал пальчиком в
первую попавшуюся вещицу и умирающим голосом спрашивал:
- Можно... папа?
- Конечно, можно... сынок, - с несколько натужной сердечностью
отвечал отец. - Это сандаловые четки... в общем, такие бусы специальные...
Чувствовалось, что присутствие сына его тоже тяготило. Майор расстался с
Нилушкой, когда тот был живым щекастым пупсом, умевшем лишь пачкаться да
орать в самое неподходящее время, и теперь тоже никак не мог свыкнуться с