"Джейн Веркор. Молчание моря" - читать интересную книгу автора

души. Но особенно я любил Нюрнберг. В этом городе растворяется сердце
каждого немца: там он находит дорогие ему призраки, там каждый камень
хранит память о тех, кто был гордостью старой Германии. Я думаю, что
французы испытывают то же самое перед Шартрским собором. Они также ощущают
близость своих предков - их изысканность, величие их веры и благородство.
Судьба привела меня в Шартр. О, какое волнение охватывает вас, когда над
спелыми хлебами, в голубой, далекой дымке возникает этот призрачный собор!
Я старался вообразить себе чувства людей, что некогда стекались к нему
пешком, верхом, на телегах... Я разделял эти чувства, я любил этих людей,
и как мне хотелось стать им братом!
Лицо его омрачилось.
- Вероятно, тяжело слышать такие слова от человека, приехавшего в Шартр
в бронированной машине... Однако это - правда. Сколько противоречий
теснится в душе немца, даже самого лучшего! И как бы он хотел, чтобы его
от этого излечили... - Он снова улыбнулся едва заметной улыбкой, которая
постепенно осветила все его лицо, и продолжал:
- В соседнем от нас поместье живет девушка... Она очень хороша собой и
очень кротка. Мой отец всегда надеялся, что я женюсь на ней. Когда он
умер, мы были почти помолвлены, нам разрешали совершать вдвоем большие
прогулки.
Он остановился и ждал, пока моя племянница вдевала в иголку нитку,
которая порвалась. Она делала это с большим усердием, но ушко было очень
маленькое, и добиться этого было трудно. Наконец она вдела ее.
- Однажды, - продолжал он, - мы гуляли с ней по лесу. Вокруг нас
резвились зайцы, белки. Цвели самые разнообразные цветы - нарциссы, дикие
гиацинты, амариллисы... Девушка вскрикивала от радости, она восклицала: "Я
счастлива, Вернер. Я люблю, о, как я люблю эти божьи дары!" Я тоже был
счастлив. Мы растянулись на мху среди папоротников. Мы не разговаривали.
Мы смотрели, как раскачиваются над нами верхушки елей, как перелетают
птицы с ветки на ветку. Вдруг девушка закричала: "О, он укусил меня в
подбородок! Маленькая дрянь, скверный комар!" Затем она взмахнула рукой:
"Я поймала одного, Вернер! Смотрите, как я накажу его! Я отрываю у него
ножки - одну, теперь другую..." - и она проделала все это...
- К счастью, - продолжал он, - у нее было много женихов. Совесть меня
не мучила. С тех пор я навсегда сохранил страх перед немецкими девушками.
Он задумчиво посмотрел на свои ладони и сказал:
- Таковы и наши политические деятели. Вот почему я никогда не хотел
примкнуть к ним, несмотря на призывы моих товарищей, которые писали мне:
"Присоединяйтесь к нам". Нет, я всегда предпочитал оставаться дома.
Конечно, это не способствовало успеху моей музыки, но много ли стоит успех
по сравнению со спокойной совестью?! Я действительно не сомневаюсь в том,
что мои друзья и наш фюрер исповедуют самые великие и благородные идеи. Но
я знаю также, что они способны отрывать у комаров одну ножку за другой.
Это всегда происходит с немцами, когда они остаются в полном одиночестве,
это неизбежно. А кто еще более одинок, чем люди, принадлежащие к одной
партии и ставшие хозяевами? К счастью, одиночество кончилось: они во
Франции, Франция их излечит. И скажу вам: они это знают. Они знают, что
Франция научит их стать действительно большими и чистыми людьми.
Он направился к двери и проговорил негромким голосом, как бы про себя:
- Но для этого нужна любовь...