"Александр Фомич Вельтман. Приключения, почерпнутые из моря житейского " - читать интересную книгу автора

- Этот дурак кожу снять с себя позволит на заплату чужого кафтана! -
говорила она, запирая деньги и билеты в свое бюро.
Этим день кончился; новый день Саломеи Петровны начался заботой о
туалете. В одиннадцать часов она была уже в гостиной убрана очень
пленительно. Предчувствуя, что Федор Петрович будет только мешать умной и
интересной беседе ее с поэтом, она выживала его из дому. Он съездил за ее
необходимостями, воротился, и хоть снова выдумывай необходимости; потому что
Дмитрицкий еще не приезжал. Саломея Петровна успела найти еще поручение, но
гость на двор, и он на двор. Можете себе представить ее досаду!
Дмитрицкий влетел в гостиную, не обращая внимания на приехавшего в одно
время с ним и вместе вошедшего в гостиную.
- Федор Петрович, наш известный литератор, желал с нами познакомиться,
и я просила его сделать нам эту честь.
- Очень приятно, покорнейше прошу, - сказал Федор Петрович,
всматриваясь в сабельку с рядом разных крестиков на груди Дмитрицкого.
- Да-с, я так много слышал от общего нашего знакомого об вас, что желал
непременно познакомиться с вами, тем более что и вы служили в военной
службе.
- Как же-с. А вы где изволили служить?
- На Кавказе, потом вышел в отставку и занимаюсь моим любимым
искусством.
- Федор Петрович, - сказала Саломея Петровна, - ты бы приказал подать
закуску.
- Сейчас, сию минуту, - отозвался Федор Петрович и вышел.
Дмитрицкий понял, что присутствие мужа тяготило Саломею Петровну, и не
предвидел никакого удовольствия провести время между двумя супругами.
- Я хотел раньше быть к вам; но меня задержал странный случай... На
свете, должно быть, очень много угнетенных нищетой.
- Что такое с вами случилось?
- На улице остановила меня девушка просьбой купить у нее разные женские
рукоделья, ридикюли, снурочки и прочее. "Мне, милая моя, не нужно это". -
"Купите, сделайте одолжение! - сказала она умоляющим голосом, - вы спасете
от голоду целую семью нашу. Мы трудимся, работаем, чтоб добыть кусок хлеба;
но никто не покупает у нас, и хуже еще: дают такую цену, дороже которой
стоит материал". - "Велико ваше семейство?" - спросил я. - "Матушка и четыре
сестры". Чувство сожаления проникло меня, и я пожелал видеть это несчастное
семейство. Я был там.
- И убедились в их бедности?
- О, очень. Без сострадания нельзя смотреть. Я отдал все, что имел с
собою.
- Как вы великодушны!
- Это обязанность каждого человека; о, если б вы видели это семейство!
- Сейчас подадут, - сказал, входя, Федор Петрович.
Саломея Петровна вскочила, встретила его в дверях и сказала на ухо:
- Пожалуйста, не заводи разговора, извинись, что тебе надо ехать; а то
он бог знает сколько просидит и меня задержит; а я собралась к Радужиным.
- Да вы поезжайте, а я с ним останусь; мне еще будет приятно провести
время с военным человеком.
- Хорошо! - отвечала с досадой Саломея Петровна и вышла в залу.
Человек внес завтрак; Федор Петрович стал потчевать; Дмитрицкий выпил,