"Александр Фомич Вельтман. Приключения, почерпнутые из моря житейского " - читать интересную книгу автора

красавиц? Вам, верно, она понравится, - сказал он ему.
- Кто она такая?
- Саломея Петровна Яликова.
- Большого круга?
- Большого.
- Богата?
- Очень богата; как поет! Я попрошу ее спеть что-нибудь.
- Пойдемте знакомиться с дамами: мне ваши литераторы не понравились, -
сказал Дмитрицкий.
И сошел вниз вслед за Михаилом, Памфиловичем, который мимо отца
(маменька в это время была на крыльце) подвел его к Саломее Петровне.
Побрившись, пригладившись, в венгерке, Дмитрицкий был хоть куда
мужчина; статен, смел в движениях, с метким взглядом, за словом в карман не
полезет, прикинется чем угодно, словом, человек с надежной внутренней
опорой.
С первого взгляда он поразил Саломею Петровну так, что у ней заколотило
сердце.
Войдя в комнату и обратив на себя общее внимание, он устремил на нее
какой-то непреклонный взор, и ей казалось, что он уже обнял ее и она не в
сипах ему противиться. - Я очень счастлив, - сказал Дмитрицкий подходя, -
что первое мое знакомство в Москве так лестно для моего самолюбия.
- Без сомнения, это взаимно, - отвечала Саломея, вспыхнув, - такой у
нас гость должен быть всеми встречен с радушием.
- Всеми? Избави бог, одному всех не нужно! - возразил Дмитрицкий по
сердцу Саломее.
- Мне приятно, что и мои мысли согласны с вашими.
Дмитрицкий сел подле Саломеи, и они, не обращая ни на кого внимания,
продолжали разговор, между тем как все прочие отдалились от них, как от
жениха с невестой; говорили шепотом, посматривая на счастливую чету; только
дева-поэт почувствовала в себе столько смелости, чтобы сесть подле Саломеи и
принять участие в разговоре с поэтом.
Эта соседка очень не понравилась Саломее; окинув ее проницательным
взглядом, она сказала Дмитрицкому:
- Пересядемте, пожалуйста: здесь так неловко, на этих креслах.
И с этими словами она пересела на маленький двухместный диванчик в углу
гостиной и предложила Дмитрицкому сесть подле себя. Это была позиция, к
которой ни с какой стороны нельзя было уже подойти неприятелю.
- Москва, может быть, вам понравится, - продолжала Саломея, - но люди -
не знаю; до сих пор я не встречала этого... этого... великодушия, которое
так свойственно человеку.
- Великодушие? О, это пища души! - перервал Дмитрицкий, поняв, что это
слово должно играть важную роль в словаре Саломеи. - Великодушие! Я не знаю
ничего лучше этого!... Как бы его определить?
- О, великодушие есть рафинированное * чувство!
______________
* [52] Утонченное (франц.).

"Именно, рафинад, душа моя!" - сказал Дмитрицкий про себя. - Именно...
О, я понимаю вас! Вы должны сочувствовать всему, сострадать людям!
- Да, я очень чувствительна