"Андрей Величко. Кавказский принц " - читать интересную книгу автора

маленькой лодки, - утешил его я. Еще бы, его первый дирижабль пару недель
назад разбился именно по причине полной неуправляемости. - И мне кажется,
что моторы вашего воздушного судна были слишком слабы. Если вы будете
строить новое, позвольте подарить вам пару моторов от моих самолетов - сорок
лошадиных сил при весе в сорок килограмм.
- Подарить? - поразился граф.
- Конечно! - подтвердил я. - И если соберетесь организовывать
акционерное общество для постройки дирижаблей, не откажетесь принять
пайщиками нас с его высочеством?
Моторы на такое святое дело, как развитие дирижаблестроения в Германии,
мне было не жалко. Да и вражеские разведки что-то совсем мышей не ловят, мы
уже три месяца летаем, а у нас до сих пор ни одного самого захудалого
чертежа не сперли.
В Париже прямо на вокзале нас ждала толпа зевак, которая все
увеличивалась, и наш проезд к парку Сен-Клод сильно напомнил мне встречи
космонавтов времен моей молодости. В самом парке царил неописуемый бардак.
Наша охрана уже тянулась к кобурам, потому что несколько ударов по мордам
особо настойчивых произвели впечатление только на них, а остальные
продолжали лезть напролом - как в горбачевские времена на ларек с пивом.
Потом какая-то сволочь скоммуниздила у меня меня сигареты, и, как апофеоз
всему - прилетел Сантос-Дюмон на своем дирижабле. Увидев этот садящийся чуть
ли не на меня пузырь с водородом, я с трудом поборол искушение немедленно
завести мотор и улететь куда нибудь подальше, пока тут все не взорвалось
нафиг. Удержало меня только то, что деревянный воздушный винт не обладал
достаточной прочностью и наверняка пострадал бы в процессе шинкования
встречных зевак.
Наконец полиции удалось загнать публику в отведенные ей места,
дирижабль оттащили в сторону и надежно привязали. Можно было начинать.
Естественно, Сантос-Дюмона пригласили слетать пассажиром, и он уже начал
отвешивать комплименты Маше, говоря, что с такой прекрасной пилотессой он
готов лететь куда угодно. Пришлось отзвать его в сторонку и шепотом
предупредить, чтобы он еще в воздухе прыгал с самолета, потому как сразу по
приземлении Гоша прикажет его четвертовать. Находящийся поблизости казак
вовремя сделал зверскую морду лица, и притихший бразилец полез на мой
аэроплан.
Памятуя от том, что предстоит сделать Сантос-Дюмону через год с
небольшим, я направил самолет прямо к Эйфелевой башне и облетел ее два раза.
По приземлении пассажир задумчиво сказал:
- Теперь мне абсолютно ясно, что будущее принадлежит аппаратам тяжелее
воздуха.
Далее по накатанной схеме я и ему сосватал пару моторов, но на сей раз
не даром, а по семь тысяч франков.
Следующим утром мы с Машей вылетели в Кале. От пятичасового полета у
меня сначала заболела спина, потом задница, а потом и продуваемые ветром
колени, которые я не догадался чем-нибудь обмотать. Заранее приехавшая
аэродромная команда занялась самолетами, а я с трудом доковылял до
выделенного для отдыха домика и заявил, что ждать Гошу буду исключительно в
горизонтальном положении.
Два дня мы занимались техобслуживанием. Заменили один из движков,
потому что к концу полета он начал подозрительно греметь. Проверили все, что