"Татьяна Веденская. Траектория птицы счастья " - читать интересную книгу автора

Почему-то, если у людей есть знакомый врач скорой помощи, они навсегда
забывают телефоны и адреса поликлиник и больниц. И с щенячьей преданностью
звонят тебе, чтобы "просто посоветоваться", а в результате я, как правило,
мчусь к черту на рога, чтобы посмотреть лично на волдырь или мозоль. Или еще
на сто тридцать два возможных варианта болезни моих знакомых, а также и всех
их знакомых, и их, и их... Знакомые у меня множатся с радиусом кругов на
воде.
- Машенька, ты не могла бы зайти к Раисе Палне в тридцать вторую? - в
то утро ласково спросила меня Полина Ильинична, моя бабуля, квартирная
хозяйка, у которой я живу вот уже три года. Три лучших года, которые я
провела в одиночестве. Поэтому я не могу ей ни в чем отказать.
- А что с ней такое? - вяло поинтересовалась я. У меня только что
закончилась тяжелая смена, я пришла домой в расслабленном, меланхолическом
настроении и мечтала только отоспаться.
- Голова кружится, вдруг давление подскочило? Деточка, она говорит, что
у нее в глазах двоится. Вдруг предынсультное состояние. Ты бы глянула!
- Ладно. Какая квартира? - обреченно кивнула я. Моя старушенция и сама
обожает болеть и лечиться, и втягивает в это всех своих любимых подружек по
старости и двору.
- Тридцать вторая. Это в первом подъезде. Душа моя, вы ангел!
- Ага, конечно, - уныло согласилась я. Хотя, старушки, которые меня
вызывали таким образом как правило, подкидывали каких-никаких денег. А
деньги мне никогда не могли помешать. И хотя сейчас в Скорой помощи
положение стабилизировалось, особенно если сравнивать с серединой
девяностых, когда я только приехала в Москву, зарплаты все-таки оставались
на грани выживания.
- Последний этаж. Ее зовут Раиса Пална! Не забудь! - прокричала вслед
Полина Ильинична. Можно подумать, мне есть дело до того, как зовут очередную
бабусю с давлением, которой хочется укола и душевной беседы о ее здоровье и
состоянии. Я пересекла двор нашего большого П-образного дома на Песчаном
переулке, что недалеко от Сокола, и подошла к первому подъезду. Наш дом был
старым. Его построили еще в сталинские времена для партийной элиты средней
паршивости. Трехметровые потолки, изящный плиточный фасад с темно-коричневой
каймой, тяжелые лестницы, красивый парк вокруг. Чудесное место, в котором
живут такие же состарившиеся вместе с домом люди. Бабушки в нашем доме
составляли лидирующее большинство. Они сбивались в стайки и, как воробушки,
клевали у подъезда. Клевали носом и клевали непрошенных прохожих, которые
шли по двору в надежде срезать дорогу до метро.
- Ходють! Что вам, тротуаров мало, иродам? Ходють и ходють.
- У себя дома, небось, не топчуть траву!
- У себя, небось, забором все обнесли.
- А на нас правительство экономит, ворюги!
- Ворюги, точно. Здравствуй, Машенька, - любезно растекаются в улыбку
морщинистые лица безобидных сплетниц. Меня они любят. Каждая из них хоть раз
да просила меня сварганить укольчик или померить давление.
- Добрый день, - рассеянно кивнула я.
- Так еще ж утро, - улыбнулся партер. - Ты со смены, что ль?
- Угу, - кивнула я и прошлепала внутрь. Лифт по необъяснимым причинам
не работал. Не работал именно в этом подъезде, потому что в своем я
прекрасно докатилась до пятого этажа. А тут до девятого этажа мне пришлось