"Василий Веденеев. Дальше живут драконы " - читать интересную книгу автора

плане. Если их освободить от руководящих кресел, то научные бюрократы
окажутся не у дел. Поэтому братцы бюрократы всегда держатся тесной кучкой,
объединяясь в сообщества ничего толком не умеющих, но страстно желающих
иметь ценности, которых сами создать не могут. Теперь они боятся, как бы я
их напоследок не пнул под зад, и не едут, подлецы.
- Но Афанасий Борисович доктор наук, - робко возразил, не ожидавший
подробных откровений Лыков. Шеф его не на шутку озадачил: тихий желтый
старикан, укрытый толстым пледом, а поди же ты, кусается.
- Формальный признак, - небрежно отмахнулся академик. - Такие, как
Афанасий, не могут жить без регалий и полагающихся к ним дотаций, а потому,
всеми правдами и неправдами их получают. Соответственно, вместе с дотациями.
Именно их стараниями защиту диссертаций превратили в поточный процесс:
ежегодно даем на гора три тысячи докторов и тридцать тысяч кандидатов. Прямо
как шахтеры, стахановцы от науки. Находят беспроигрышные темы, заполучают
научных руководителей-корифеев и лепят горбатые работенки. А настоящих
ученых раз-два - и обчелся! Сейчас много говорят и пишут о "ворах в законе".
А натуральные воры в законе - многие научные руководители, поскольку им
глубоко плевать на качество работы соискателя, а денег, заплаченных
государством за научное руководство, потом никто обратно не стребует.
Иван Сергеевич взял с подоконника пачку "Казбека", вытряхнул из нее
папиросу и прикурил. Лыков беспокойно ерзал на стуле - ну, дает дед, всех по
костям раскладывает. Неужели сам никогда душой не покривил, не получил
денежки зря? Или сейчас, по прошествии многих лет, ему все представляется в
ином свете, особенно собственная жизнь и судьба в науке?
Бросились в глаза пальцы академика, зажавшие мундштук папиросы -
тонкие, с отливающими синевой ногтями. Сколько же лет Ивану Сергеевичу?
Раньше Аркадий об этом не задумывался - что ему главный шеф? Они
существовали как бы в разных измерениях - тот на симпозиумах, в президиумах,
в собственном кабинете, а Лыков - всегда в общей массе. И вот судьба,
капризная и ветреная дама, выкинула неожиданную штучку - сидит мэнээс
Аркадий Лыков в квартире академика и слушает его излияния. Неужели шефу надо
было серьезно заболеть, чтобы снизойти до такой беседы?
- Чем занимаетесь у Конырева? - докурив, Иван Сергеевич примял папиросу
в пепельнице.
- Информационно-вероятностными моделями.
- Извечная проблема, - закашлялся академик. - Бывали за рубежом?
Впрочем, зачем я спрашиваю. Вряд ли и сейчас это стало возможным для людей
вашего положения. Простите великодушно, но что поделать? Еще одна издержка
нашего пресловутого бюрократического застоя: едут те, кому ничего не надо,
кроме магазинов. Так вот, как-то в одном зарубежном игорном заведении я
встретил интересную пару. Этакие старички с толстой тетрадью в руках, куда
они записывали цифры с барабанов игральных автоматов, создавая свою,
доморощенную теорию игр. Я долго с грустью наблюдал за ними, не ведавшими
того, что этой серьезнейшей математической проблеме отдали многие годы жизни
такие умы, как Нейман и Моргенштерн. И то не решили до конца!
Лыков слушал Ивана Сергеевича, тщательно скрывая раздражение -
раскудахтался дед. А там, в институте, уже наверняка вовсю идет распродажа.
Афанасий Борисович и его притч первыми вняли сливки и теперь в конференц-зал
запустили второй "слой" - завлабов и завотделами, а у дверей, готовая
взбунтоваться, гудит алчущая толпа остальной братии. А дедок словно не