"Алексей Вебер. Аномальная зона " - читать интересную книгу автора

отечественного сорта, из другого пиво "Туборг", точно такого же вкуса, но за
чуть большую цену. Еще можно было заказать кофе, подогретую в СВЧ печке
маленькую пиццу с грибами, охлажденную колу, чипсы и прочую съедобную
мелочь. В дневное время народ здесь вращался вполне приличный. Забегали
перекусить сотрудники ближайших офисов, отдыхали после экскурсий по музеям и
бутикам респектабельные гости столицы. Именно тут месяц назад Хрустов и
познакомился с блондинкой из Тулы. Тогда он тоже возвращался из книжного
магазина, а она выразительно скучала в обществе маленького бокала пива. С
тех пор, заходя в заведение, Хрустов рефлекторно с опаской посматривал на
крайний слева столик. Но сегодня контингент был чисто мужской. Два молодых
парня, скорее всего студенты, пили пиво. Холеный бородач, в элегантном
костюме, неторопливо смаковал кофе и просматривал газету.
Усадив компаньона за самый дальний столик, Семигорцев отправился делать
заказ, а Хрустов вдруг почувствовал себя полным идиотом:
- Познакомился с каким-то сумасшедшим. Деньги выкинул на энциклопедию
для чокнутых. А теперь еще сам напросился бред про аномалии слушать!
Но потом решил, что к жизни нужно относиться проще. А после нескольких
глотков пива, ему даже стало интересно. Семигорцев же, улыбнувшись,
предупредил:
- Хотели про аномалии, извольте! Но учтите, я об этом могу часами.
Говорить он действительно мог без остановки, но
рассказчиком был талантливым и вводную часть "лекции" Хрустов проглотил
на одном дыхание. Оказалось, что открытие психофизических аномалий напрямую
было связанно с философией. Этой областью человеческой мысли Хрустов увлекся
еще во времена "счастливой" супружеской жизни. В древнем споре между
материалистами и идеалистами он душой всегда был на стороне последних. Но
разум и здравый смысл безоговорочно утверждали правоту оппонентов. Материя
независимая и никому неподвластная правила миром. Все рассуждения о
первичности сознания были всего лишь спекуляциями интеллекта. Развенчивались
они в тот же миг, как только мыслящий субъект наступал на гвоздь или
подвергался какому-либо другому материальному воздействию. Но сейчас из уст
нового знакомого, разочаровавшийся поклонник идеалистов услышал об
оригинальном философском компромиссе.
Оказалось, еще в начала двадцатого века никому неизвестный российский
мыслитель со смешной фамилией Пичугин в провинциальной иркутской глуши
вынашивал идею мирового психофизического поля. По его теории только
благодаря этой всеобъемлющей метафизической среде наш материальный мир
воспринимается подавляющим большинством мыслящих индивидуумов одинаково.
Что, впрочем, совершенно не говорило об истинности познания. Как
последователь Канта Пичугин считал все проявления материи вещью в себе. По
его мнению, с развитием структуры психофизического пространства изменялось и
восприятия человечеством одних и тех же изначальных объектов и явлений. Так,
например, отошли в разряд небывальщины черти, вурдалаки, василиски, магия и
прочие, не имеющие научного объяснения феномены. Только в выпавших из общего
поля островках первобытных обществ сохранились рудименты архаичной
психофизической структуры. Поэтому ученые часто пасуют или начинают
лукавить, списывая на гипноз и шарлатанство, магическую силу шаманов или
необъяснимую связь дикарей с тотемными животными. Но дальнейшее и неизбежное
уплотнение психофизического поля, согласно Пичугину, должно было привести к
полному нивелированию восприятия, а в дальнейшем и к образованию всеобщего