"А.Ю.Ватлин. Террор районного масштаба (в кунцевском pайoнe 1937-1938) " - читать интересную книгу автора

расстрелян по приговору "тройки".


27

и Кузнецов подавали эти факты как примеры наличия в УНКВД МО
заговорщицкой организации, стремившейся "сохранять контрреволюционные
кадры".
Ситуация радикально изменилась после появления приказа № 00447, который
был подписан наркомом внутренних дел Ежовым 30 июля 1937 г. и дал старт
эпохе "массовых операций". Требование "изъятия антисоветских элементов" в
масштабах всей страны ставило во главу угла выполнение количественных
показателей (лимитов на лишение свободы и расстрел), которые доводились до
каждого из республиканских и областных управлений наркомата внутренних дел.
Их начальникам на специальных совещаниях в Москве Ежов гарантировал полную
безнаказанность16. Можно не сомневаться в том, что контрольные цифры
репрессий, подобно плановым заданиям в хозяйственной сфере, дробились и
спускались еще ниже, на уровень низовых структур наркомата. Приказ о начале
"массовых операций" зачитывался на специальных совещаниях начальникам
районных отделов НКВД, а те знакомили с его содержанием оперативный состав.
Какова же была реакция последнего? Нетрудно предположить, что
максимальное упрощение уголовно-процессуальных процедур было встречено
сотрудниками госбезопасности с одобрением, т.к. позволяло завершить дела со
слабой доказательной базой. Их накопилось немало. Как показывал в 1957 г.
секретарь Лужского райотдела НКВД В.П. Гринько, "основными материалами,
послужившими для начала этих массовых и незаконных репрессий, явились
архивные материалы, хранившиеся в архиве отделения и оставшиеся от бывшего
райотделения ОГПУ и НКВД. Эти разные
16 См.: Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. Ярославль, 2001. С.
242.


28

официальные или неофициальные материалы, дела были сданы в архив как
незаконченные, не получившие своего подтверждения либо малозначительные, в
которых отражалась переписка с заграницей, с родственниками, принадлежность
к социально чуждым группировкам или просто случайным группам, национальной
принадлежности, разным случайным антисоветским действиям, не получившим
дальнейшего развития..."17.
Фактически оперативные сотрудники получали свободу рук в определении
своих будущих жертв. Жители Кунцево, арестованные за "подозрительные
контакты с иностранцами" еще до появления приказа № 00447, попадали под его
действие, хотя в самом тексте приказа не было речи о подобных деяниях,
считавшихся преступными в 1930-е годы18. Для сельского района важную роль
играла антикулацкая направленность предстоявшей операции. Возвращение
раскулаченных крестьян на родину воспринималось населением как их
реабилитация и вело к новому росту социальной напряженности в деревне.
Приказ наркома внутренних дел звал сотрудников госбезопасности в "последний
и решительный бой" с кулачеством. В то же время они отдавали себе отчет в