"Владимир Васильев(Ташкент). Тень улитки (повесть)" - читать интересную книгу автора

да и голова, кстати, Управления должно выглядеть солидно.
Перец послушно сел в кресло. Алевтине всякие официальные протоколы
известны лучше. Мельком глянул на лист с планом действий на текущий день.
Этому плану сегодня явно не везет. То озеро, то неожиданный визит...
Хлопнула дверь в приемной. Послышались тяжелые шаги, странно ойкнула
секретарша, реплика ее осталась неразборчивой. Резко распахнулась дверь в
директорский кабинет. В проеме, полностью его загородив, появились две
черные бритоголовые фигуры. Они шагнули в кабинет и, как локаторами, повели
головами по сторонам. Вблизи эти парни выглядели весьма устрашающе. И не
только из-за неправдоподобно громадных туловищ с явными признаками
всесокрушающей силы, но и из-за хозяйской манеры их поведения. Они словно
бы не замечали хозяев кабинета.
Видимо, убедившись в безопасности помещения, фигуры раздвинулись в
стороны, как створки раздвижной двери, и из-за их спин появился коренастый
мужчина в шикарном синем костюме, ладно на нем сидевшем, в белой, даже
ослепительно белоснежной рубашке с галстуком-бабочкой. Лицо его было
исполнено ощущением собственной значительности.
- О-ой, Тузик! - обомлела Алевтина.
- Не Тузик, Аля, а Туз Селиванович! - поправил просочившийся следом в
кабинет долговязый спутник в шикарном сером костюме в черную с проблеском
полосочку и в рубашке с черным классическим галстуком, в котором
поблескивала бриллиантовая булавка.
- Клавдий-Октавиан! - простонала Алевтина. - До-ма-рощинер!..
Длинное лицо Домарощинера, демонстрируя значительность своего
носителя, удлинилось еще больше.
- Приятно слышать, что вы нас не забыли, - усмехнулся он
многозначительно, как умел и прежде, но теперь эта многозначительность
казалась еще более многозначительной.
Шикарный Тузик хранил гордое молчание, но глаза вцепились по-кошачьи
сначала в лицо Переца, который вежливо кивнул в ответ, потом в Алевтину:
сначала сверху вниз, потом снизу вверх. При этом у нее возникло гадливое
ощущение, будто на нее вылили ведро спермы. Именно так странно и
подумалось-ощутилось, и Алевтина брезгливо передернулась.
Тузик это заметил и, кажется, понял. Во всяком случае, на физиономии
его появилась презрительная усмешка, которая появлялась всегда, когда он
говорил о женщинах-бабах-бабенках-стервах-швабрах-щетках-тварях-суках.
- Клавдий-Октавиан, - распорядился он начальственным баритоном, -
ознакомьте господ с документом.
- Да вы присаживайтесь, - предложил Перец гостям, вспомнив, наконец, о
долге хозяйской вежливости.
- Скоро и всенепременно, - отмахнулся Тузик, - а пока ознакомьтесь.
И переступил с носок на пятки, с пяток на носки.
Домарощинер водрузил на стол заседаний новенький кейс, набрал код на
замке и под музыкальное сопровождение крышка откинулась. Клавдий-Октавиан
бережно извлек из глубин кейса лист и, держа его двумя руками, как
величайшую ценность, поднес к Перецу и положил перед ним на стол.
- Прошу-с, - опять многозначительно усмехнулся он и, пятясь, отошел к
кейсу.
Алевтина поспешно встала за спиной Переца и воззрилась на бумагу,
которая, надо признать, действительно выглядела весьма внушительно: и