"Владимир Васильев. Ведьмачье слово ("Ведьмак из Большого Киева" #9)" - читать интересную книгу автора

газ. Живые остро чувствуют эту тревогу и стараются по возможности убраться
из зараженных страхом кварталов города. Но тут комбинат, куда с него денутся
постоянные обитатели? Куда денется клан? Куда могут уйти вольные живые,
многие из которых родились здесь же? Любой завод, фабрика, база, любая
обнесенная забором территория - это уже не просто городские кварталы, где
может беспрепятственно гулять всякий, кому вздумается. Это организованная и
самодостаточная ячейка в составе мегаполиса, крупица многоэтажной
техногенной россыпи на теле старушки-Земли.
Геральт не завидовал комбинатским. С одной стороны, потому, что они за
долгую жизнь, кроме родимых цехов, ангаров да скрубберов, могут больше
ничего и не повидать. С другой - потому что они сами никак не в состоянии
повлиять на текущую ситуацию. Обычные горожане - клан, вольные, приезжие -
обречены под ситуацию подстраиваться. А ведьмаки привыкли менять ее в нужную
сторону. Горожанам это казалось свободой и служило еще одним поводом для
неприязни к ведьмакам. И лишь ведьмаки понимали, насколько они сами, в
сущности, несвободны. Несвободны от них, от обитателей города, который
призваны защищать. Несвободны от долга и несвободны от слов и обещаний,
которые вынуждены иногда давать.
И выполнять.

- Геральт?
Голос был удивленный и смутно знакомый.
Ведьмак замедлил шаг, потом и вовсе остановился.
В отнорке ведущей к правлению аллеи стоял живой. Он скрывался в тени,
так что лицо трудно было рассмотреть, но Геральт сразу узнал его.
- Здравствуй, Геральт! Ты меня должен помнить по Виннице, тогда я
звался Леха Лимон!
Живой сделал несколько шагов и покинул отнорок, выйдя на аллею.
- Ты тогда заплатил за меня бандитам, Геральт... Я должен поблагодарить
тебя.
Лимон и впрямь изменился. Тогда, в Виннице, это был жалкий и
задерганный нюня. Геральта он называл на "вы" и впечатление производил
неприятное, чтобы не сказать отталкивающее. Теперь перед Геральтом стоял
вполне уверенный в себе и окружающем мире мужчина лет примерно тридцати, с
внимательным и цепким взглядом и развернутыми плечами.
- Спасибо, Геральт, и не только за деньги. Ты помог мне измениться.
Лехи Лимона давно нет, есть Алексей Лиман, служащий Южного химкомбината и
акционер нескольких дочерних предприятий. Правда, мой пай пока невелик, но
клан со мной все равно считается.
Геральт молча взирал на Лимона-Лимана. Прежнего Лимона это затянувшееся
молчание неминуемо заставило бы занервничать, засуетиться. Нынешний Лиман
спокойно полез во внутренний карман делового костюма, вынул пухлый
продолговатый конверт и протянул ведьмаку.
- Ты заплатил за меня Гансу двадцать три тысячи. Здесь двадцать пять.
Возьми. И еще раз спасибо.
- Я не знаю никакого Ганса и никому ничего не платил, - сказал Геральт
сухо. - Вы ошиблись, любезнейший.
Лимон выдержал долгий взгляд в упор. Он так и стоял с конвертом в
протянутой руке.
- Я понимаю. Безжалостность и отстраненность - часть ведьмачьего