"Людмила Васильева. Диверсия (Сб. "Фантастика-91")" - читать интересную книгу автора

покажу вам его облик. - Незнакомец опять откуда-то из-под блузы достал
сложенный в несколько раз листок, развернул, разгладил. Контурным,
мастерски выполненным рисунком анфас и в профиль был изображен человек
явно негроидного типа. Катя едва удержалась от возгласа удивления. Она
узнала этого человека. Но это же никакой не Франсуа Мелонье - он носил
совсем другое имя... Катя дважды встречалась и беседовала с ним на
выставках. Она помнит его улыбку: открытую, дружелюбную. Нет, она не
ошибается - он не был похож на кого-то. Он был особенным, этот
замечательный, без вести пропавший художник.
- Вам нравится его лицо?
- Очень. Хорошее, доброе. Вы страдаете от этой утраты?
- До чего вы странная... О чем страдать? Раз я помню его, значит, не
утратил. А ему так лучше. Кончилась эта бессмыслица...
Глаза незнакомца вдруг изменили выражение, словно где-то в глубине
засветился огонь. Он заговорил, хоть и заикаясь по-прежнему, быстро, и
хотя Катя свободно владела французским языком, едва успевала улавливать
смысл сказанного.
- Неужели вы все еще пребываете в неведении? И, похоже, радуетесь
жизни? Но это ненормально, совершенно ненормально... Здесь мы только
обязаны выполнить долг, внушить людям, чтобы они больше ни к чему не
стремились. Остановиться... вернуться к истокам жизни, не бежать... Из-за
этой спешки и алчности гибель неизбежна, близка. Он, - незнакомец указал
рукой на урну, - выполнил свой долг, Сделал, сказал что нужно., хорошо
сказал... Теперь он отдыхает Покой. Вам знаком покой? Вы изведали его?
Незнакомец крепко сжал запястье Катиной руки. Она отдернула её и
инстинктивно отмахнулась как от безумного человека. Он тотчас же замолчал,
взгляд погас.
- Ну да, я вас напугал... Но я не хотел этого. Я не понял, что вы еще
не прозрели. А мне почему-то так хочется, чтобы мы одинаково смотрели на
мир.
Катя, переполненная состраданием к этому, чем-то невыразимо
симпатичному ей человеку, сама взяла его руку, слегка сжав.
- Я не испугалась... нисколько... наоборот, мне хочется подружиться с
вами. Вы художник?
- Да. Я плохой художник, но много работаю - это требует выхода.
Вы мне очень, очень нравитесь...
- И вы мне. Проводите меня, я покажу, где живу. Меня зовут Катей, а вас?
- Я Жак Лавер.
Жак пошел с Катей и не отказался от приглашения на чашечку кофе.
Он держался деликатно, по-прежнему робко, пил кофе маленькими глотками.
Когда Катя вышла проводить Жака, был вечер, точнее, тихие теплые
сумерки, но под деревьями сплошная чернота, серп месяца едва светился, и
лишь сиренево-алая полоса пересекала вечернюю прозелень неба. Свет из окна
дома падал на лицо Жака. Катя дотронулась до его рукава
- Вы придете завтра, Жак? Я буду вас ждать.
Но тут же она почувствовала, как невидимая преграда словно отдалила
его, сделала чужим, посторонним. Он явно не видел ее и думал о своем, хотя
понял, о чем она просит.
- Может быть. Но я же работаю и работаю. Так, как сегодня, бывает
редко. Я потерял слишком много времени. Это плохо. Но мне казалось, что