"Иван Василенко. Звездочка " - читать интересную книгу автора

стул (он всегда так делал, если хотел говорить по душам, чтоб даже стол не
разъединял его с собеседником) и показал на стул рядом. Холодного выражения
уже не было, он смотрел, как всегда, приветливо и внимательно. Только тень
озадаченности оставалась еще на лице.
- Ну, я чуть не затеял дела! Все из-за этой проклятой контузии... Со
зрением у меня неважно. Иной раз такое почудится!.. Понимаешь, увидел я тебя
сегодня во дворе с Марусей, и мне показалось, будто ты... ударил ее. "Вот
тебе и плюс! - думаю. - Образцовый групкомсорг, лучший ученик - и такое
хулиганство". Вызвал Марусю, спрашиваю: "За что он тебя ударил?" А она мне:
"Что вы! Мы силой мерились".
И Михайлов весело засмеялся.
Паша сидел, не смея поднять глаз. Вышел он из комнаты, ничего не
сказав.
И вот теперь все думает, вспоминает. На том собрании, где он говорил,
что все надо делать постепенно и аккуратно, он еще сказал так: "Надо, чтоб
комсомолец каждый день получал какой-нибудь плюс. Например, чтоб прочитал
полезную книгу или еще что-нибудь хорошее сделал. Сегодня маленький плюс,
завтра маленький плюс, послезавтра маленький плюс - и как-никак получится
много". Ему хлопали в ладоши. А оно вот какой получился сегодня плюс! Такой
плюс, что все спят, а он ворочается...

2. ЕЩЕ ОДНА НЕПРИЯТНОСТЬ

Беда, говорят, не приходит одна. Через три дня, когда Паша все еще
размышлял, сказать или не сказать Михайлову, что он, первый ученик и
групкомсорг, все-таки Марусю толкнул, случилась новая неприятность: исчез
Мюн. А Мюн - из одной с Пашей группы. Вот тебе и образцовый комсорг, у
которого комсомольцы дезертируют из училища!
Собственно, никакого Мюна не было, а был просто Сеня Чесноков. За
неисправимую страсть к выдумкам ребята прозвали его бароном Мюнхаузеном, но
потом сжалились, барона совсем из прозвища выбросили, а Мюнхаузена сократили
до "Мюна".
Явился Чесноков в училище спустя месяц после набора, прямо из Москвы, с
путевкой от Министерства трудовых резервов. Был он худой, загорелый, с
синими, как у девушки, глазами, важный. С левой стороны на выцветшей военной
гимнастерке позвякивали три медали.
Прежде чем отправиться к директору, он сел в училищном сквере на
садовую скамейку и внимательно, по-хозяйски, посмотрел на ремесленников.
- Ну, как вам тут? - спросил он строго. - Хорошо кормят? В баню водят?
Мыло выдают?
- А как же! - сказали ребята. - Выдают.
- А табак? Исправно получаете?
- Устава не знаешь, - снисходительно ответил Степа Хмара. -
Ремесленникам курить не положено.
- И правильно, - одобрил прибывший, - не курите, ребята. Пагубная
привычка. У нас в эскадроне один казак приучил свою лошадь махорку смолить.
Как эскадрон в атаку, так он ей сейчас в зубы цигарку. Немцы увидят, что у
лошади из ноздрей дым прет, - и сейчас же на землю: аж синие делались от
страха. Ну, а для мирного положения такая лошадь уже не годилась. Везет,
везет телегу - и станет. Он и кнутом ее, и всякими словами... Стоит, хоть ты