"Иван Василенко. Звездочка " - читать интересную книгу автора

полку, теперь ты в рабочий класс поднимаешься, а он собак по базарам водит!
Красиво". - "А что же, говорю, я могу сделать?" - "Как что? Посоветуй ему
бросить эти глупости, пусть на работу поступает или к нам в ремесленное
зачисляется". - "Да, говорю, такому посоветуешь!" Сказал так, а сам думаю:
"А правда некрасиво". Утром Маруся подходит ко мне и говорит: "И сколько еще
в мальчишках свинства сидит - ужас! Даже в некоторых, которые с медалями
ходят". - "Да что ты, говорю, ко мне пристала? Где я его теперь буду искать,
дуроломного?" А она мне: "А еще в разведчиках служил! На базаре - вот где".
А только я уже и сам видел, что потерял покой. О чем бы ни думал - перед
глазами этот черт стоит в розовой кепке. Взял после обеда увольнительную
записку - и на базар. Разве я предполагал, что оно так получится? Я думал:
вернусь через час, много - два.
- Я ж так и говорил, что тебя Маруська сбила! - хвастливо сказал Хмара.
- Нет, Степочка, она меня не сбила, сбился я сам. Вот слушай... Обошел
я весь базар - нету. Стал расспрашивать людей, приметы описал. "Как же,
говорят, видели! А куда делся, не заметили". Ну, во мне разведчик и
заговорил. Чтобы я да не нашел! "А ну-ка, расспрошу ребят. Не может того
быть, чтоб ребята не приметили такую фигуру".
- Факт! - подтвердили слушатели.
- Через несколько минут я уже точно знал весь маршрут Петра с Гришей.
Вокзал - вот куда они направились. Конечно, я - в трамвай и тоже на вокзал.
Вбегаю на перрон, спрашиваю носильщика: "Был, дяденька, тут цыган с
собакой?" - "Был, говорит, к поезду пошел". А посадка, понимаете, уже
закончилась, и паровоз аж дрожит весь - вот-вот тронется. Я в вагон - нету.
В другой - нету. Вдруг гудок. Тут бы мне выскочить, а я в третий, в
четвертый, в пятый... Ну и поехал. Под полом колеса стучат, в окнах
телеграфные столбы мелькают, а я бегаю из вагона в вагон, под лавки да на
верхние полки заглядываю. Вдруг вижу - сидит в углу знакомая рожа, жует,
каналья, колбасу и Гришке шкурки бросает. Глянул на меня да как выпучит
глаза, как рванется с лавки - и ходу. Я за ним, он от меня. Перескочил через
чей-то мешок, перевернул корзину с картошкой. Тут поезд замедлил ход. Он из
вагона как сиганет в кучу песка! Гришка "гав!" - и за ним. Я - за Гришкой.
Упал на песок, лежу и думаю: "Жив или не жив? Жив или не жив?" И, понимаете,
пока я так гадал, они сбежали...
- Растяпа! - сказал Ваня Заднепровский.
Сеня вздохнул и продолжал:
- И вот пошел я их искать. Только нападу на след - глядь, след и
оборвется. Искусно маскировались, жулики. Брожу я так из деревни в деревню,
а у самого сердце ноет: в среду конкурс-конференция. Неужто не вернусь до
среды? И без того третья группа наступает нам на пятки. Эх, подведу ребят! И
вот вижу: стог сена, а на сене Гришка лежит. Заметил меня, узнал и залаял.
Стог, конечно, зашевелился, и из сена живым манером вылез мой приятель. "Эй,
кричит, не подходи!" Стали мы один от другого на соответствующую дистанцию и
начали тонкий разговор. Он мне: "Нету у меня твоих часов. Не подходи: убью".
А я ему: "Мне на часы плевать. Мне ты нужен". Он: "Все равно не дамся". И
вот, братцы, вынимает он из штанов огромный разбойничий ножик, оскаливает
свои волчьи зубы и прет прямо на меня. Я, конечно, делаю прыжок влево и -
трах! - кулаком в правый фланг. Он - брык в сено. Тут я на него навалился
и...
- Зачем врешь? - вдруг прервал Сеню гортанный голос. - Это я - трах, а