"Иван Василенко. Волшебные очки" - читать интересную книгу автора

человека, сидевшего по другую сторону директора. Через пенсне на меня
смотрели зеленые и, как у козы, стеклянные глаза. Я еще заметил, что нос был
розоватый, вздернутый кверху, а черные редкие усы щетинились.
Я подошел к немой карте Европы и поднял руку, но пошатнулся, и рука
уткнулась в какое-то море.
- Что-о? - так же скрипуче протянул экзаменатор. - Вы соображаете, куда
тычете? Это ведь Средиземное море.
Мною овладело странное безразличие. Я ответил:
- Очень возможно.
- А где побережье Австро-Венгрии?
- Очевидно, у Адриатического моря.
- Вот и покажите.
- Извольте, - сонно сказал я и отодвинул руку, но опять пошатнулся, и
рука попала в Балтийское море.
Экзаменатор вскочил и прокричал прямо мне в лицо:
- Как?! Весь мир устремил сейчас глаза в это место, а вы решаетесь
ехать на экзамен, даже не зная границ враждебного нам государства?! И вам не
стыдно?..
- Стыдно, - вяло ответил я. - Стыдно за вас. - И, делая отчаянное
усилие, чтобы не шататься, вышел из зала.
Я вернулся на квартиру, мурлыкая какую-то песенку, сложил все книги,
увязал чемодан ремнями - и вдруг, упав головой на него, разрыдался.
Вбежала хозяйка, перетащила меня на кровать и положила на голову мокрое
полотенце.
- Оставьте меня в покое! - крикнул я, срывая полотенце. - Неужели вы не
знаете, что я... что я... несчастный заморыш!

"ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЗОЙКА!"

"Провалиться на последнем экзамене!.. Провалиться на последнем
экзамене!.." - назойливо, как в бреду, жгла меня мысль.
Не знаю, как долго лежал я на кровати, стискивая ладонями виски. Знаю
лишь, что за это время мой взбудораженный мозг болезненно, но с удивительной
четкостью воспроизвел все, что предшествовало моей несчастной поездке в
Градобельск.
Я вспомнил, как весной, год спустя после моей разлуки с Зойкой, Илькой
и Тарасом Ивановичем, какой-то человек, похожий на странника (в руке у него
был посох, за спиной - котомка), забрел в Новосергеевку, попил со мною в
школе чаю и, уходя, положил на стол письмо без адреса.
- Вам, - сказал он.
- Мне?! - В недоумении я вскрыл конверт. В нем лежала узкая полоска
бумаги, видимо вырезанная из какой-то книги. Еще больше я удивился, заметив,
что слова напечатаны латинским шрифтом. Иностранных языков я не знал и
понять, о чем говорят эти несколько строчек, не мог. Я выскочил на улицу,
пробежал вокруг школы, заглянул в обрыв, но мой таинственный гость как
сквозь землю провалился.
В нашем городе уже много лет жил на покое капитан, англичанин Холл. Он
сорок лет ходил по всем морям и океанам и мог объясняться чуть ли не со
всеми народами мира на их языках. К нему-то, в трехоконный домик в районе
порта, я и направился, как только отпустил ребят домой после занятий.