"Юрий Васильев. Ветер в твои паруса (Роман-газета No 12 1974 г.)" - читать интересную книгу автора

почувствовала вдруг, как по телу пошли мурашки. Вчера этого не было... А
завтра... Завтра она будет его женой.
- Пусти, Леша, не надо. Люди...
"Завтра он будет моим мужем. Он порядочный, не как другие. Он не
торопил меня, не пользовался случаем - упаси боже! Он деликатен до мозга
костей, и я не помню, чтобы он хоть раз посмотрел на меня с откровенным
желанием... А ведь он меня любит. Это бесспорно, Я не знаю, не помню, не
видела рядом такой любви, такой заботливой, самоотверженной... Он целовал
меня в шею, в губы - осторожно и бережно, как цветок. Вот он какой, мой
Алексей..."
На кухне колдовала Рита.
- Слушай, где у тебя майонез? Нет? Ну вот, могла бы и сказать. Без
майонеза какой к черту салат... Я сейчас домой сбегаю.
- Курица, - сказал Алексей. - Квочка. Помешалась на своих салатах.
Потом, как всегда, был умный разговор. И, как всегда, умнее всех
говорил Алексей:
- Это неверная, вредная концепция. Мы знаем, что мир наш сегодня
рационален, и мы должны быть деловыми людьми, я подчеркиваю - деловыми,
иначе будет банкротство. Экономическое и, если хотите, моральное.
Я понимаю, романтика, донкихоты, мушкетеры и все такое прочее - это
очень доброе и светлое детство человечества, и тогда, в детстве, можно было
себе это позволить. А сейчас нельзя позволять варварски использовать время,
варварски, в первую очередь, использовать человека.
У меня сегодня парень один был в министерстве, ох какой героический
мужик, прямо носом пахал, только бы куда потрудней да подальше. А время
подошло - и хватит. Просится обратно. И я его понимаю, потому что он
талантливый геолог, потенциальный ученый. Так как же мы его можем
использовать по мелочам? И он тоже понял, что нельзя. Вот говорят: ушел на
теплое местечко. На редкость мещанские суждения! Да на этом теплом месте я,
например, больше себе крови порчу, чем в поле, но и пользы больше приношу.
Вот с этих-те позиций мы и должны рассматривать место человека в обществе. А
не с позиций вульгарной романтики!
"Все верно, - подумала Нина, - только скучно очень".
Вот и все...
Была девчонка и сплыла. А Павел? Что он сейчас? Как он забавно
хвастался сегодня, что умеет жарить шашлык. Как ему не хотелось домой! Потом
удрал. Он испугался, хотя еще к ничего не понял. А она поняла. Она знала,
что все свой тридцать лет он ехал на этой машине сюда, к ней, приехал и не
догадался, Или, догадался немного? Догадался, наверное, потому, что был
таким откровенно-храбрым. И уехал. Совсем уехал. От нее... А завтра...
Нина поняла, что будет сейчас реветь. Громко, навзрыд, в голос, как
ревут бабы на похоронах. Будет реветь за все, за свою неудавшуюся жизнь, за
сегодняшний день, от которого она уже никогда не отделается, будет реветь от
ужаса и страха...
За окном послышался звук автомобильной сирены. Нина, едва не выронив
чайник, как была с тряпкой в руке, выскочила за калитку.
А за калиткой был обыкновенный вечер.
Она вернулась на веранду, постояла немного в углу, таи, где тикали
старые медные часы отца, потрогала пальцами стекла, Потом накинула кофту и
вышла. Было свежо. Сирень обрызгала ее росой. Калитка долго не открывалась.