"Борис Львович Васильев. Князь Ярослав и его сыновья (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

побушевал считанные минуты и отошел вдруг, как говорят, увидев в дверях
опоздавшего Константина, но, однако, успел закрепить Новгород за любимцем
Ярославом.
Вот какая передвижка наследников произошла у смертного одра Всеволода
Большое Гнездо в считанные минуты. Никто, однако, спорить не осмелился,
хотя Юрий гневно смотрел на расстроенного Константина. Остальные, как
положено, горевали, а Ярослав три дня плакал, но, как утверждают
современники, слезами скорее сладкими. Последнее неудивительно, поскольку
засиделся горячий князь в тихом Переяславле-Залесском и получить во
владение богатейший город того времени в двадцать один год от роду было
куда как приятно, и приятность эту скрыть от очевидца он не сумел.
А после похорон братья разъехались по жалованным уделам, и борьба
этих уделов между собой не только потрясла Великое княжество Владимирское,
но и характеры самих осиротевших братьев. А ведь еще на поминках
Константин сказал будто бы сам себе:
- В Греции хитрости учат, а не братолюбию.
Покойный отец их князь Всеволод и впрямь провел детство в Греции, но
этих слов тогда будто не расслышали, а потом вспомнили о них. Как о
пророчестве вспомнили, потому что сказано было вдруг и вроде бы не к
месту. А оказалось - к месту...
А Ярослав поскакал в пожалованный ему Великий Новгород с малой
дружиной, распевая на радостях стихири. Но друзья детства, окружавшие его,
в пение не очень-то вслушивались, по опыту зная, что бешеная черкесская
кровь всегда проявлялась непредсказуемо и вроде бы без всякого повода. А
старший из друзей боярин Ратибор, отменный боец и воин, а еще более
отменный пьяница, буркнул в бороду:
- Не на того гляди, кто поет, а на того, кто подпевает.
Вот тут-то все и поглядели на молодого дружинника Стригу, с недавней
поры получившего право держаться княжьего стремени. Стрига был красив,
весел и певуч, дерзок и нахален и точно знал, с какой стороны меч. Это
нравилось: дружина ценила отвагу, ловкость и воинское умение. Но Стрига
обладал и даром угадывать потаенные княжеские желания еще до появления
внешних признаков, никогда не ошибался, и это - настораживало.
- Стригунок, - сквозь зубы процедил Ратибор.
С той поры меж собой все его так и звали, помалкивали да
приглядывались, зная, как любит юный князь не столько пиры, сколько
молодецкие попойки. Тут границ он не признавал, а ощутив после добрых
кубков близость замены в себе самом беспредельной княжеской свободы на
столь же беспредельную черкесскую волю, как-то по-особому собирал в одну
полосу черные черкесские брови, и тогда как из-под земли появлялись
веселые голосистые девки, и в этом "из-под земли да ко времени" и
заключались особые таланты Стригунка. А с девками князь ярости не жалел,
почему и закрепилось за ним не полученное при святом крещении христианское
Федор, а княжее от язычества идущее Ярослав. И тревожились, как бы с этого
не началось и правление в Новгороде далеко от осуждающих глаз старых бояр
и молодого великого князя Юрия, которого любил, слушался и даже побаивался
Ярослав. Но все пошло не так. Не с дружеских попоек, а с гнева княжеского.
Первым делом Ярослав разогнал всю новгородскую власть, терпеливо и
осмотрительно подобранную еще впавшим в опалу Константином. Сослав в Тверь
нескольких людей именитых в цепях и позоре, отдал по навету двор вовремя