"Владимир Васильев, Анна Ли "Идущие в ночь"" - читать интересную книгу автора

спешила их прогонять, потому что они мешали мне разглядеть подробности.
Впрочем, к джерхам подробности! Главное я уже видела.
Все три покойника были исполосованы клыками и когтями крупного зверя.
Скорее всего карсы. Даже наверняка карсы.
Когда у меня хватило сил подняться на ноги, я старательно осмотрела свое
тело. Разумеется, на мне не было ни царапинки. И разумеется, я ничего не
помнила о распроклятом прошедшем синем дне.
Что же такого сделали или пытались сделать эти трое, что я их убила?
Я перестала ругаться, когда обнаружила, что повторяюсь в выражениях.
Вся моя жизнь пошла к свиньям в корыто. Надо было немедленно выбираться из
комнаты Беша, из дома, из наших кварталов, из...
В Айетоте мне больше не жить.
Эта мысль ударила меня, как мешком по голове. Айетот - грязный, гнусный,
унылый городишко. Что-то вроде постоянного мусорника на перекрестье двух
большаков, один из которых ведет от южного Латского моря к Северным горам
и дальше, а второй соединяет западные земли за рекой Юбен с Запредельным
княжеством на востоке. Сколько себя помню, я всегда ненавидела Айетот. Но
до сегодняшнего утра у меня здесь было... ну что-то вроде семьи. Насколько
у таких, как я, вообще может быть семья.
Ни на юг, ни на север, ни в Запределье мне дороги нет. Сколько времени я
продержусь в чужом городе, прежде чем выдам себя - не важно,
проговорившись в человеческом обличье или показавшись в зверином? А тогда
начнется охота на оборотня, в которой я буду дичью, а все остальные -
охотниками. В городе без помощи людей от людей не скрыться.
Значит, остается одно: заречные Дикие земли.
Я бросила последний взгляд на Беша. Кровь из разорванного горла перестала
течь и уже запекалась бурой коркой. Скверная смерть.
Впрочем, смерть - это всегда скверно.
Я бы заплакала над телом того, кому была обязана жизнью, если бы
кто-нибудь объяснил мне, чем это поможет. Вместо этого я тихонько
заурчала, как урчит опечаленная карса. Кругов шесть назад в Айетоте
надолго остановился передвижной зверинец, и я каждый красный день ходила
туда, чтобы научиться рычать, ворчать, шипеть и мурлыкать, как карса.
Когда владелец зверинца сказал, что у меня врожденный дар к подражанию
речи зверей, я промолчала.
- Прощай, Хозяин, - сказала я, - и прости меня. На всякий случай я тебя
тоже прощаю. Да упокоит тебя Тьма!
Я тихонько вышла из комнаты Беша и пробралась к себе. Там я оделась
по-дорожному, прицепила к поясу хадасский кинжал и кошель, в который
пересыпала монеты из тайника, а ошейник расстегнула и бросила под кровать.
Больше я никому не принадлежу - вот, пожалуй, единственное, что меня
обрадовало.
Вот и я наконец повзрослела, и ухожу в леса, как мои звериные сородичи.
Дикой карее, зверю-убийце, самое место в Диких землях.
В доме, который я еще вчера считала своим, всегда кто-нибудь спит и всегда
кто-нибудь не спит. Так что не было смысла пытаться уйти незамеченной.
Надо было только вести себя, как ни в чем не бывало.
У самых ворот меня окликнул долговязый Пакинна, которого Беш взял к себе
только пару дней назад.
- Эй, киска! Пошли в сарай, поиграем!