"Илья Варшавский. Путешествие в Ничто (Из сборника "Молекулярное кафе")" - читать интересную книгу автора

говорим об одной молекуле, мы никогда не можем предсказать заранее ее
поведение в строго заданных условиях. Физические законы справедливы
только для больших ансамблей частиц, потому что носят статистический
характер. Единый ритм существования нашей системы вовсе не означает
того, что какое-то количество атомов не выпадает из этого ритма и не
оказывается выброшенным в антипространство. Аналогичные процессы идут
в антимире. Неисчерпаемые запасы энергии, которыми располагает наша
вселенная, есть не что иное, как результат аннигиляции антивещества с
нашей материей. Следовало бы ожидать, что, так как знак заряда,
направление спина, знак магнитного момента, различающие вещество от
антивещества, равновероятны, во вселенной должно было бы находиться
одинаковое количество материи и антиматерии с одинаковой плотностью
распределения в пространстве. Это неизбежно привело бы к их
аннигиляции с чудовищным выделением энергии. Если даже предположить,
что из выделившейся при этом энергии впоследствии вновь могла
образоваться материя, то опять-таки вероятность образования
антиматерии была такой же, как и обычной материи, а они немедленно
вновь бы аннигилировали. В результате, наша вселенная представляла бы
собой непрерывно взрывающуюся субстанцию. На самом деле этого нет, и
частицы антивещества в чистом виде обнаруживаются в нашем мире в
пренебрежимо малых количествах и только при энергиях очень высоких
уровней, когда кривизна пространства и связанный с ней ритм временных
процессов меняются.
Некоторое время мы молчали. Чувствовалось, что Берестовский хочет
о чем-то спросить, но не решается. Такая нерешительность настолько
противоречила создавшемуся у меня представлению о Берестовском, что я
невольно захотел ему помочь. Впрочем, может быть, тогда я просто искал
способа побыстрее от него избавиться. Обилие непривычных понятий,
преподнесенных мне профессором, очень меня утомило.
- Мне кажется, - сказал я, - что, идя ко мне, вы имели какую-то
определенную цель. Можете говорить со мной откровенно.
- Конечно, имел, - ответил он, - однако вы еще недостаточно
подготовлены для серьезного разговора. Кроме того, по-видимому, вы
утомлены. Некоторые элементарные понятия, о которых я вам говорил, еще
не нашли места в вашем сознании. То, что принято называть здравым
смыслом, противится их усвоению. Пройдет несколько дней, и всё это
уляжется. Я вам дам знать о дне нашей следующей встречи.
Берестовский встал и, не прощаясь, вышел.
Несколько дней шел дождь, и я почти не выходил из дома. Сказать по
правде, мне совершенно не хотелось встречаться с Берестовским. Что-то
было в нем вызывающее антипатию. Не могу сказать, что именно. Скорее
всего, превосходство, с которым он взирал на меня. Я не сомневался в
том, что в его планах я должен был играть какую-то роль. При этом он
ко мне присматривался, как присматриваются к вещи, которую собираются
купить в магазине. Кажется, он не сомневался в том, что если я ему
подойду, то вопрос будет решен независимо от моей воли.
Вместе с тем я много раз мысленно возвращался к нашему последнему
разговору. Как это ни странно, то, о чем мне говорил Берестовский,
приобретало для меня всё больший и больший интерес. Подсознательно я
думал об этом всё время. У меня даже появилось подозрение, не являюсь