"Джон Варли. Споем, станцуем" - читать интересную книгу автора

охватывали всю шкалу человеческого опыта, а потом делали еще один шаг
вперед.
Мужчина или женщина могли прибыть на Янус по одной из множества
причин, решив оставить прежнюю жизнь и объединиться с симбиотиком. С
десяток людей таким образом покидало Янус каждый день, и исчезнуть они
могли на срок до десяти лет. Люди эти были самыми различными - от
самостоятельных до беспомощных; одни были добры, другие жестоки. Среди них
было столько же молодых, старых, чутких, бесчувственных, талантливых,
бесполезных, уязвимых и ошибающихся, сколько и в любой случайной группе
людей. У немногих из них была подготовка или склонность к живописи, музыке
или литературе.
Некоторые из них погибли. В Кольцах, в конце концов, было опасно. У
этих людей не было иного способа научится выживать там, кроме как
попытаться добиться в этом успеха. Но большинство возвращалось. И
возвращались они с картинами, песнями и повествованиями.
Единственным занятием на Янусе была профессия агента. Тут требовался
особый агент, потому что немногие жители Кольца могли войти в контору и
продемонстрировать какую-либо законченную работу, Самым легким было
занятие литературного агента. А кошкам кастрюльной аллеи приходилось
обучать начаткам музыки композитора, который ничего не знал о нотной
записи.
Но компенсация была изрядной. По статистике, вдесятеро легче было
продать произведение жителя Колец, чем любого другого обитателя Системы.
Что еще лучше - это то, что агент получал не комиссионные, а почти всю
прибыль, и авторы никогда не требовали большего. Жителям Кольца от денег
было мало прока. Агент часто мог отойти от дел благодаря доходу от одной
операции.
Но главный вопрос: почему они создают искусство, оставался без
ответа.
Барнум не знал. У него были на этот счет некоторые мысли, отчасти
подтверждавшиеся Бейли. Это было связано со слиянием разумов человека и
симбиотика. Житель Кольца был больше чем человеком, но все же им
оставался. При объединении с симбиотиком возникало что-то иное. Это не
было им подвластно. Самое большее, что мог сказать себе по этому поводу
Барнум - это то, что при такой встрече двух разновидностей разума в точке
соприкосновения рождалась напряженность. Это было как сложение амплитуд
двух встречных волн. Эта напряженность была мысленной и облекала себя в
плоть тех символов, которые подвертывались ей в мозгу человека. Ей
приходилось использовать символы человека, поскольку разумная жизнь
симбиотика начинается в момент, когда он соприкасается с человеческим
мозгом. Своего у него нет, и ему приходится пользоваться мозгом человека
поочередно с тем.
Барнума и Бейли не тревожило, откуда берется их вдохновение. А
Литавру та же проблема тревожила, и порядком. Ей было неприятно, что муза,
всегда избегавшая ее, так неразборчиво посещала пары человек-симбиотик.
Она призналась им, что считает это несправедливым, но отказывалась
отвечать, когда они спрашивали, почему она не пойдет на то, чтобы стать
частью такой же пары.
Но Барнум и Бейли предлагали ей альтернативу: способ испробовать, на
что же это похоже - без того, чтобы делать этот последний шаг.