"Алексей Варламов. Рождение" - читать интересную книгу автора

тянуло стужей, в воздухе сгущалась темнота, и ему сделалось жутковато. Даже
топора, чтобы развести приличный костер, у него не было. Он с тоскою оглядел
хмурое, студеное небо и уходившие к нему верхушки худых и гибких деревьев,
взвалил рюкзак и решил, что будет идти, пока хоть что-то видно. Ветки
хлестали его по лицу, ногами он задевал поваленные стволы и торчавшие в
разные стороны сучья, несколько раз падал, порвал сапог, но упорство его
было вознаграждено.
Полчаса спустя в плотных сумерках за редкими деревьями блеснула вода, и
он увидел лесное озерцо. Окруженное топким берегом и кривыми маленькими
соснами, оно выглядело довольно зловеще, хотя необыкновенно красиво. Он
никогда не бывал здесь прежде, но по рассказам местных знал, что где-то на
берегу есть избушка, и, рискуя в темноте свернуть шею, пошел вдоль воды,
пока не уперся в бревенчатый сруб.
В первый момент он даже отказался поверить в свое везение. В избушке то
ли кто-то жил, то ли постоянно сюда наведывался, но, осветив ее спичкой, он
увидел на столе керосиновую лампу, банку с чаем, кружки, консервы, дрова,
пилу, топор и рыболовные снасти. "Не хватает только водки", - подумал он
радостно, но водка, пожалуй, и не требовалась.
Минут десять он сидел не двигаясь, наслаждаясь покоем и запахом жилья,
выкурил сигарету, а потом затопил печку, принес воды, начистил и поставил
вариться картошку. Теперь спешить было некуда, он делал все по своему
обыкновению аккуратно, получая от каждого из этих простых действий то
неизъяснимое, особое удовольствие, какое способен ощутить в лесу лишь
горожанин. В десятом часу вечера, когда в избушке стало совсем тепло, он
поужинал и, сидя у огня, покуривая крепкую "Астру" и попивая сваренный из
озерной воды чай, погрузился в сонное, неторопливое течение своих мыслей.
Он подумал о том, что еще недавно, всего несколько лет назад, он бы не
смог почувствовать всю прелесть этой избушки и этого леса, его ощущения не
были бы такими полными и глубокими, потому что он был слишком честолюбив,
мучился от сознания своего несовершенства, к чему-то стремился, - теперь же,
слава Богу, все это ушло. Быть может, его нынешнюю покойную и размеренную
жизнь нельзя было назвать громким словом "счастье". Это было скорее
довольство, понятие, заклейменное как обывательское, но, в сущности,
безобидное и никому не причиняющее зла. Теперь все то, что он считал прежде
целью каждого уважающего себя человека - дело жизни, признание, заслуженный
успех, - потеряло былую привлекательность и в цене оказались совсем иные
вещи. Наверное, это было что-то вроде преждевременного старения, но он,
мечтавший о невероятно интересной, захватывающей жизни, полной поездок, шума
и встреч, он, желавший прославить свое имя и гордившийся собою, презиравший
тех, кто разменивался на мелочи и сворачивал с высокого и узкого пути на
торную дорогу дешевого накопительства, ныне именуемого предпринимательством,
довольствовался тем, что ходил в тихий академический институт, откуда
разбежалась половина народу, не рассчитывал более ни на какую карьеру, ни на
то, что его позовут за границу, и лучшими своими днями считал те, когда
дважды в году, в мае и сентябре, ездил в глухую деревушку на границе
Архангельской и Вологодской областей к скуповатой старухе с диковинным
именем Текуза, которая за батон колбасы и два килограмма карамели сдавала
ему комнату в громадной избе и весьма гордилась своим образованным непьющим
постояльцем. При этом он не был ни охотником, ни рыболовом, ни грибником, в
его отношении к природе не было ничего материального и корыстного - он