"Альфред Ван Вогт. Силки" - читать интересную книгу автора

он смачно пожирал своих напарников. Эти воспоминания об остроте пережитых
тогда моментов распаляли его все сильнее и сильнее.
"ДА, Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛЮБИЛ ИХ ДО КОНЦА, - с тоской подумал он. - Жаль,
что они сами не были в состоянии прочувствовать все сладострастие
сексуальной вакханалии с такой концовкой".
Сколько раз, продолжал неуклонно разматываться клубок откуда- то
зародившихся в нем мыслей, он говорил десяткам тысяч своих жертв:
"Когда-нибудь я повстречаю существо, способное пожрать и меня. И тогда..."
При этом всегда заверял, что кто-кто, а уж он-то сумеет насладиться
процессом собственного уничтожения.
В сущности это было извращением самой сути жизни, когда стремление к
саморазрушению становилось не менее сильным чувством, чем инстинкт
самосохранения.
Ди-изаринн продолжал стоять перед бассейном с водой, неотрывно глядя
на Семпа, и чувствовал, как его размышления неумолимо перерастают в
чудовищный ком поглощавших его эмоций. И тут он вдруг понял, что не
заметил, когда переступил ту черту, перед которой в нем оставалось ещё
достаточно сил для возвращения вспять. Теперь он уже не принадлежал себе,
потерял способность ориентироваться в действительности, стал неотделимой
частицей этого извержения желания.
Кибмадин отошел от бассейна. Позабыв о Семпе, он принялся лихорадочно
преобразовываться в одно столь запомнившееся ему по прежним жгучим
ощущениям существо - длинношеее, с нежной шерсткой и грозными челюстями. Он
с нежностью подумал именно об этой форме жизни, которая совсем недавно была
его партнером по смертельной любви. Нервная система тех созданий Природы
обладала какой-то уникальной особенностью взвинчивать в нем удовольствие
при пожирании их тел.
Ждать далее было невмоготу. Подстегнутый присущей его роду
безжалостностью и свирепостью, Ди-изаринн резко повернул свою голову на
длинной шее и изогнутыми острейшими зубами разом nrub`rhk громадный кусок
своего бедра.
От нестерпимой боли он взвыл. Но в его мозгу, замороченном процессом,
развязанным логикой уровней, этот трубный глас отозвался лишь эхом
несчетного числа подобных завываний, которые в былые времена исторгали
жертвы под безжалостное пощелкивание его собственных челюстей. Поэтому
истошный звук лишь дополнительно стимулировал его к тому, чтобы превозмочь
все границы переносимости боли.
Он ещё свирепее, ещё беспощаднее вгрызся в собственное тело, начал
рвать его на куски и, давясь, глотать в каком-то исступлении.
Кибмадин уже почти наполовину уничтожил сам себя, когда откуда-то из
глубины своего далекого прошлого в нем, наконец, возникло нечто вроде
детского страха перед смертью. Робко и нерешительно, исходя слепой тоской и
отчаянием, он судорожно попытался войти в спасительный контакт со своим
сородичем на далекой планете, где в этот момент проживали существа его
вида. Но тут вмешалась посторонняя сила, которая, пронзив его, повелительно
и с непререкаемым превосходством перехватила коммуникационный канал. Это
был сведенный воедино энергетический импульс двенадцати силки, настолько
мощный, насколько в состоянии была его вынести несущая волна.
Суммарная сила энерговыброса достигала ста сорока тысяч ампер и более
восьмидесяти тысяч вольт и была настолько несокрушимой, что прорвала все