"Константин Ваншенкин. В мое время" - читать интересную книгу автора

конференция на тему: "Что мы читаем?" Все было солидно: доклад, содоклад,
подготовленные и неожиданные выступления. Незадолго перед этим прошел суд
над Синявским и Даниэлем, и его отголоски все еще звучали в прессе, где их
продолжали клеймить.
Здесь же о случившемся не упоминали, ибо осужденные не подпадали под
название конференции, - ведь их никто не читал. Впрочем, как известно,
последнее обстоятельство чаще всего не являлось у нас препятствием для
высказывания решительных мнений.
Среди прочих выступала, волнуясь, женщина средних лет. Она горячо
поведала собравшимся, что сама она ленинградка и, хотя давно живет в
столице, с особенным чувством читает питерских писателей. А там есть
замечательные мастера: Вера Панова, Федор Абрамов, Виктор Конецкий, Даниэль
Гранин...
Я не склонен думать, что она сделала это специально. Просто застряло в
ушах бессчетно повторенное слово. И она, не замечая, тоже повторяла
восторженно: Даниэль Гранин!..
Никто не засмеялся, не сделал ей замечания, не поправил ее.


* * *

Когда я слушаю публичные выступления Искандера (особенно по ТВ), меня
всегда держат в напряжении его пугающая трагическая незащищенность, на грани
срыва, его откровенная самоуглубленность.
При личных разговорах с ним это так не чувствуется. Впрочем, интерес к
собеседнику и детская доверчивость бросаются в глаза.


* * *

В книге Фазиля Искандера "Человек и его окрестности", переполненной
людьми, как стадионы былых времен, я наткнулся на такое место (рассказ
"Рапира"). Известный в прошлом мастер спорта и член сборной страны рапирист
Юра сидит днем с друзьями на верхнем ярусе приморского ресторана. Здесь же
бегают дети, и его сын неожиданно "смахнул со столика стакан с пепси.
И тут я увидел молнию-вспышку знаменитого когда-то фехтовальщика!
Клянусь, Юра даже не посмотрел в сторону летящего стакана... Не
поворачиваясь, он выбросил руку вбок и поймал стакан у самого пола. Стакан
не успел перевернуться, и жидкость почти не выплеснулась из него".
Трудно представить себе наиболее убедительное описание исключительной
реакции большого спортсмена. Запоминается!
А года через два после прочтения этой книжки я случайно услыхал про
такой эпизод. Знаменитейший боксер Виктор Агеев (помните, он дрался в
открытой стойке?) сидел, тоже в компании, где-то в парке, около павильона.
Уборщица не успевала уносить с пластиковых столиков грязные тарелки, чем
иногда пользовались осторожные воробьи. И вдруг Агеев сделал мгновенный
выпад, и один из них оказался в ладони боксера. Тот продемонстрировал его
присутствующим и, естественно, отпустил.
Когда я рассказал об этом Фазилю, он пришел в восторг. Феноменальная
реакция Агеева подтверждала правдивость эпизода с рапиристом Юрой.