"Константин Ваншенкин. Воспоминание о спорте " - читать интересную книгу автора

Многочисленны примеры вновь создаваемых спортивных семей, когда муж и
жена - выдающиеся спортсмены. Бывает, что они даже вместе выступают -
фигурное катание.
И еще, разумеется, отцы и дети. Сбывшаяся мечта, поддержание фамильной
марки, фирмы. Чаще всего это боковые ветви, в другие виды. Но есть и прямое
наследование: в футболе - Федотовы, Маццола, Артемьевы.
Всегда сильна эта преемственность была в театре, в цирке. Иной
театральный род длится чуть ли не веками.
А в литературе? Нет, здесь дело более индивидуальное, штучное. Братья
Гонкуры? Дюма - отец и сын? Сейчас в Литературном институте учится немало
писательских детей. В наше время такого не было. "Как не было? - напомнили
мне тут же. - А Расул?..." Точно, Расул Гамзатов - сын Гамзата Цадаса. Это
все знают, но не всякий раз вспоминают, когда речь идет о Расуле. Или есть
отличный журналист Тимур Гайдар, военный моряк и международник. Я тоже
близко с ним знаком. Он не только сын Аркадия Гайдара, но и, если угодно,
литературный персонаж, главный герой повести "Тимур и его команда". Так вот,
общаясь с ним, я никогда не думаю об этом, он для меня Тимур Гайдар - сам по
себе, и только. Вероятно, для того чтобы тебя воспринимали подобным образом,
нужно быть незаурядной человеческой личностью.
Мне странно видеть людей моего возраста, совершенно не умеющих
обращаться с мячом, шарахающихся от него или комично пытающихся ударить
рукой или ногой и, конечно, промахивающихся. Откуда они? Где они были в
детстве? У меня к ним чувство, смутно, отдаленно похожее на отношение к
сверстникам, не бывшим в армии. Тоже дико.
Такова сила спорта...

4

После войны стадион "Динамо" был тем объединяющим местом Москвы, куда
бросились жадно, изголодавшись, соскучившись. На футбол ходила "вся Москва".
Это было принято, хороший тон, но это прежде всего было увлекательно. Это
играло немалую роль в жизни. Рядовые матчи делали полные сборы. Ходили, как
в театр, нарядные, с женщинами. И до сих пор осталось - к сожалению, только
в памяти - радостное ощущение волнения, приподнятости не только от самой
игры, но и от всего, что ее сопровождает. Объявления, как на вокзале, и по
делу (составы команд) и вполне житейские, вызывающие всеобщее добродушное
сочувствие ("Витя Иванов, четырех лет, ждет своих родителей в комендатуре
стадиона"). Синхронное возбуждение трибун, неожиданные клубы табачного дыма,
наплывающие из полутьмы, как туман, - все взволнованы. Погромыхивание вдали,
первые капли дождя, холод, непогода - ничто не могло помешать, распугать.
Ходили и на бокс. Чемпионаты страны устраивались чаще всего в цирке на
Цветном бульваре. Вижу внизу, на арене, ярко освещенный ринг: в его канатах
плотный бритоголовый Королев - после медведевского партизанского отряда,
ранения - и танцующий вокруг него стройный, юный Щоцикас. Личности!
Я знаю двух поэтов, утверждавших в те годы, что они были - еще раньше -
сильными боксерами. Но достаточно взглянуть на их переносья, и вам тут же
станет ясно, что их никогда не касалась рука человека. Или они гении бокса
или, мягко говоря, фантазеры. Но ведь зачем-то им это нужно! Возвышает в
собственных глазах, льстит самолюбию больше, чем эпитеты и рифмы.
Честно говоря, с годами я остыл к боксу (теперешние комментаторы