"Константин Ваншенкин. Шумавские волки " - читать интересную книгу автора

что это мне мешает и все как-то проходит мимо меня.
Мы идем к мосту, он не сразу виден из-за высоких елей. Йозеф с нами, он
из шоферов, которые буквально всем интересуются в дороге. Немного отстав,
шагает, позевывая, Пижма.
Мост уже наведен, но нет еще ни настила, ни перил, ни всего мостового
сложного хозяйства. Дел еще много, а бригадир говорит уже о новом мосте, о
новой реке, куда поедет он со своей старухой и ребятами. "Ребята" - это его
монтажники. Есть и свои дети, и внуки уже, но то все народ оседлый. Такая
жизнь не по ним.
Серая стрела моста стремительно прочерчивает синеву. Мы стоим внизу. И
конечно, не только я, но и мои попутчики вспоминают о другом мосте.
- На твой похож? - спрашивает Николай Иванович.
- То старый мост, то совсем другое дело.
Николай Иванович задает вопросы о высоте, о длине моста, о
грузоподъемности и записывает ответы огрызком карандашика. Николай
Иванович - прозаик и журналист, человек обстоятельный. А ответы бригадира
действительно внушают уважение. Ян переводит, изнемогая от восторга, от
гордости, от желания показать и объяснить все как можно лучше. И Врбецкий и
Йозеф тоже слушают серьезно и внимательно.
А я с удовольствием смотрю на их молодые румяные лица, на знаменитого
бригадира, на милого Николая Ивановича, на синеву неба и серую рябь реки.
- Когда ставили опоры, - заканчивает рассказ бригадир, - на дне
работали водолазы, и вдруг слышим наверху по телефону: - А ну давай-давай
отсюда! А ну, отойди! - оказалось, что прямо в стекло скафандра водолаза
смотрит гигантский сом...
Все смеются. Мы поднимаемся к машине.
- Николай Иванович, что это у тебя карандашик какой-то несолидный? -
спрашиваю я.
- А ты знаешь, что все путешественники делали записи только простым
карандашом?
- А! - догадываюсь я. - Это чтобы чернила не размылись во время
кораблекрушения.
- Не волнуйтесь, что задержались, - говорит Ян. - Я сказал, чтобы наш
Пепичек побыстрее ехал.
Йозеф слегка пригнул голову и, почти не мигая, смотрит на дорогу, а
стрелка на спидометре неуклонно идет вправо: 100... 120... 130... 140...
Хороша "Татра-603", ничего не скажешь! И шофер - молодец.
- Так, так, Пепичек! - восторженно кричит Ян.
- А Пепичек - это что? - спрашивает Николай Иванович. - Фамилия?
Йозеф - в зеркальце - улыбается.
- Нет, - говорит Ян, - это уменьшенное. Настоящее имя Йозеф, а
уменьшенное, ласково - Пепичек.
- Это как же оно получается?
- Ну, вот, Йозеф - Джузеппе, потом Пеппо, потом Пепичек. Давай,
Пепичек. Впереди город Писек.
Действительно, у обочины вырос транспарант: "Pisek". Йозеф сбросил
скорость.
А где же мост, тот мой мост, километрах в десяти перед Писеком?
Я не сразу понял, что мы въехали в город с другой стороны, мне
казалось, что в Писек не может быть другой дороги, кроме дороги моей юности.