"Константин Ваншенкин. Графин с петухом " - читать интересную книгу автора

проделать весь путь снова, постепенно, естественно, и тогда разрушилось
многое прежнее.
Были чувства, была любовь, и все это было словно бы игра, не всерьез,
но ведь остальное-то все было серьезно: война, разлука, уход, может быть, на
смерть, - все это было слишком серьезно и требовало такого же отношения - в
этом заключалось противоречие. Неясное сознание, что, кроме этого, в жизни
может ничего и не быть.
Первый раз он пригласил ее в кино, она была с подругой, с этой самой
Алей. Он после сеанса взял их под руки, вклинившись между ними. Он был выше
их и торчал над ними довольно нелепо. А главное, надо было о чем-то
говорить. Он чувствовал себя скованно, хотя обе они были из его класса. Да и
с ней одной он часто не знал, о чем говорить, и подолгу напряженно молчал.
Иногда они быстро начинали болтать и смеяться, не обращая на него внимания,
тут он выглядел вовсе глупо.
Он вступал в разговор:
- Ну, как картина?
Рассуждали о фильме, называя имена артистов, а не персонажей:
- А Зоя Федорова говорит...
- А Крючков не растерялся...
- А Алейников... Девчонкам почти все нравилось.
Довели до дому Алю, пошли назад. Сколько раз он ходил вот так с ними по
затемненному уже городку.
Аля и помогала и мешала им: помогала, потому что без нее они часто не
знали бы что делать, и мешала, потому что была лишней, когда они знали, что
им делать.
Это было первое, страшное, нереальное военное лето. Городок лежал
далеко от фронта, но здесь тоже было затемнение, и иногда объявляли
воздушную тревогу. А в темном городском саду, словно по инерции, крутились
на радиоле довоенные пластинки, и кружились перед смертной разлукой пары.
Мать его была начальником крупного цеха на заводе и пропадала там с
утра до ночи, а вскоре ее перевели на другой завод, ближе к Москве, и она
уехала, пока одна, он остался с бабушкой. Отец давно ушел от них, не
выдержав выдвижения матери, сперва появлялся, а потом пропал совсем, то ли
спился, то ли завел другую семью, а сейчас, может, уже успел сложить голову
на поле боя.
А он ждал вызова от матери, хотя и не знал, хочет ехать к ней или нет.
Все вокруг было наполнено напряженным ожиданием. Ожиданием дальнейшей своей
судьбы, ожиданием писем с фронта, ожиданием первых, нестерпимо нужных побед.
День он проводил с ребятами на реке или в лесу, а вечером шел с Зиной и Алей
в кино или в сад. Иногда он вдруг понимал бессмысленность этого, переставал
ходить и тогда встречал ее с другими ребятами. Была какая-то неясность в их
отношениях. Однажды он подошел к ней на главной улице, мощенной сосновыми
кругляками, поздоровался и сказал небрежно:
- Мне нужно с тобой поговорить. Сходим в кино?... Она с готовностью
согласилась.
Опять они говорили о фильме, опять проводили Алю и долго молча шли
вдвоем по темной улице. Он запомнил их разговор слово в слово, столько раз
прокручивал он его потом в памяти.
- Я хочу задать тебе вопрос.
- Задай.