"Константин Ваншенкин. Его опасные пасы " - читать интересную книгу автора

ворота слишком далеко, но зато ближняя штрафная площадь хорошо
просматривалась.
Он пришел рано и теперь, все более волнуясь, смотрел на нежно-зеленый
прямоугольник поля - с его места он выглядел, как квадрат, - на заполняемые
натекающей толпой трибуны. То и дело он оглядывался на укрепленные позади
стадионные часы, сверял их со своими ручными, трофейными. Трибуны были уже
плотно полны, что тоже доставляло удовольствие. И вдруг их монотонный гул
нарушился, возвысился оживлением, аплодисментами, свистом. Игорь завертел
головой, не понимая, куда нужно смотреть, но тут же догадался, повернулся
вправо, вытянул шею. Из туннеля по ступенькам медленно поднимались
футболисты.
Они остановились, топая бутсами, подтягивая гетры. На них были длинные,
почти до колена, трусы, а на майках, на спинах - английское новшество -
четко различались номера. Игорь привстал, напряженно вглядываясь, пытаясь
угадать, безотчетно страшась: играет ли, здесь ли? - и в тот же миг увидел
его. Барабанов, стоя на одном колене, дошнуровывал бутсу. И словно когда-то,
когда Алтынов играл сам, напряжение неожиданно отпустило его, он облегченно
вздохнул и успокоился.
Все же, пока шел парад открытия, несли красивые яркие флаги на длинных
древках и говорили речи, он томился и нетерпеливо ерзал на месте.
Хотя на поле находились многие знаменитости - через два десятка лет
некоторых из них будут называть: великие, - Игорь невольно наблюдал только
за Барабановым. Конечно, трудно было выделиться среди этих виртуозов и
провидцев, но Барабанов не пропадал, был виден. Опытный глаз отмечал не
только его умение пробить, но и понятливость. А это качество высоко
ценилось. Игорь смотрел на Барабанова с трибуны, стиснутый с двух сторон
соседями, но одновременно он сам словно был Барабановым и видел происходящее
на поле так, будто сам сейчас играл. Он тонко схватывал все, на что ему
намекали партнеры, и мгновенно догадывался, в чем должен состоять его ответ.
Именно это было главной радостью игры. Он запутывал противника, менялся
позицией с партнерами, отдавал внезапный пас на свободное место и испытывал
острое удовлетворение от того, что его понимали. И в ответ, как знаки
доверия и уважения, он получал такие передачи, которые могут лишь
привидеться в счастливом предутреннем сне. И он выпускал свои снаряды по
цели, а там уж как хотите: отобьетесь - ваша удача, пропустите - моя.
Стадион только ахал.
Барабанов и сегодня не ушел без гола, во втором тайме он разыграл с
крайним и инсайдом хитрейшую блиц-комбинацию в одно касание и с неуловимо
короткого замаха выстрелил в верхний угол. Это был безукоризненный гол.
За пять минут до конца, едва прозвучал гонг, Игорь встал и начал
медленно, боком, пробираться вправо, а потом вниз, к началу трибуны. Он
успел вовремя. Поднимаясь на цыпочки, заглядывая через головы других, он
близко увидел за барьерчиком, охраняемым милиционером, уходящих в раздевалку
футболистов. Сойдя с поля на дорожку, они все разом топали бутсами, выбивая
налипшую между шипами землю. Лица и волосы их были мокры, майки темны от
пота. Они проходили мимо и спускались по ступенькам в туннель, не глядя по
сторонам и, скорее всего, не слыша одобрительных возгласов и едких замечаний
толпы. Барабанов прошел совсем рядом. Он тоже смотрел прямо перед собой, у
него было усталое, жесткое лицо.
Плотно сжатый со всех сторон, продвигаясь между двумя рядами конной