"Константин Ваншенкин. Авдюшин и Егорычев " - читать интересную книгу автора

любой фронт в сто раз лучше!
- А... вы на фронте были?
- Чего ты меня на "вы" величаешь? Был. И в сорок первом был и после
госпиталя был... Ну и супец! Тебя как зовут?
- Алеша.
- А фамилия?
- Егорычев.
- А я Авдюшин Николай.
Теперь они всегда ели из одного котелка и спали рядом - когда холодно,
прижавшись друг к другу и укрывшись сразу двумя шинелями, а когда жарко,
стараясь отодвинуться друг от друга. Они вместе ходили на занятия, и Николай
ворчал, что сто раз уже проходил это, - правда, его особенно и не гоняли;
Лепиков, может, и хотел бы, но у взводного и старшины были другие правила, -
ходили вместе и в караулы и в другие наряды.
Говорили они о том, что сегодня на обед, далекий ли будет учебный
"выход", чем лучше чистить оружие... Но хотя и говорили они только о таких
обычных - правда, важных - вещах, они все более привязывались друг к другу.
Однажды Алеша увидел у Николая помятую, с поломанными уголками
фотографию девушки, спросил, кто это, и очень удивился, услыхав ответ:
- Жена.
Теперь изредка стали говорить о женщинах.
Николай говорил о женщинах легко, свободно, откровенно - даже о жене, и
Алеше было иногда неприятно, хотя он и не перебивал Николая, а сам Алеша,
рассказывая, сбивался, конфузился - да ему, собственно, и нечего было
рассказывать.
Однажды ночью - они вдвоем дневалили - стали говорить о доме, и Алеше
нестерпимо, до слез, захотелось домой - не к Ляльке и не к Антонине, не к
Пашке, а домой, к матери, к бабушке, в комнаты, где он помнил каждую мелочь,
и чтобы одновременно обязательно вернулся отец. Как бы все это было хорошо!
Он, конечно, верил, что когда-нибудь это и будет, но сейчас беспощадно
понимал, что может быть это очень и очень нескоро и он сам уже будет совсем
не таким, каким уходил из дому, и не таким, какой он сейчас.
А Николай сказал тихо:
- Хорошо бы, конечно, домой поехать, но, знаешь, по правде говоря,
сильно я от Клавки отвык. Жил-то я с ней мало, пацан без меня родился.
Вернусь - не знаю, как будет. Ты знаешь, подумаю иной раз: а может, у нее
кто есть, тыловичок какой-нибудь? - и ничего! Надо бы не спать, зубами
скрипеть, а я ничего! А раньше бы весь измаялся! Отвык я от Клавки...
Он говорил и тонко чувствовал, что Алеше не все понятно в его словах и
что-то даже дико по молодости лет, но что он все-таки поймет его лучше, чем
кто-нибудь другой.
Под пористым снегом была вода, проваливаться было очень неприятно,
потом сугробы осели, прогнувшись, а потом снег сошел очень быстро, не то что
в лесу, и земля быстро высыхала.
И покрылась степь никогда ими не виданными, редкой красоты цветами -
тюльпанами. И не верилось, что это та же самая унылая степь, по которой
таскали они гремящие охапки камыша, где падали в снег и ползли
по-пластунски, где расчищали дорогу после метели.
Как-то были на "выходе", на учениях, и Николай проснулся на рассвете,
встал и уже не стал ложиться. Ребята спали на земле, укрывшись с головой