"Карел Ванек. Похождения бравого солдата Швейка во время мировой войны (Окончание)" - читать интересную книгу автора

И началась потеха. Роты выстроились на пригорке, и обозные повозки
стали подъезжать одна за другой. Солдатам роздали по двести патронов, по
две с половиной буханки хлеба на пять суток вперед, две жестянки
консервов, пригоршню сухарей и пакетик кофе. Это составляло приличную
нагрузку для слона, а не для человека, которому надо было проходить с
этим по сорока километров в сутки. Но такова уж была австрийская система
ведения войны, ибо никогда не было известно, когда начнут удирать или где
на походе отстанет обоз.
Солдаты со вздохом принялись укладывать консервы и хлеб в ранцы, а
патроны в вещевые мешки, ранцы и подсумки. А где-то позади своей роты
Швейк горячо объяснял Балоуну:
- Ну, теперь пойдет гонка... Слушай, дурачина, ты не воображай, что
это тебе дано только на сегодня. Нет, брат, это тебе должно хватить па
целую неделю. Теперь ты увидишь походную кухню не раньше, чем мы разобьем
и рассеем неприятеля. Только тогда мы опять получим горячую пищу. Может
статься, что тогда выдадут нам и рому.
- Пресвятая богородица Клокотская! - застонал Балоун. - Ой,
смертушка моя пришла! Ой, знаю, что слопаю все это еще раньше, чем
господин ротный скомандует: "Марш, вперед!"
- Не будь ослом, - торжественно промолвил Швейк. - Вспомни присягу и
свою солдатскую честь. Вот, знаешь, в Чаславе в 12-м ландверном полку был
один солдат, некто Старек, тоже такая добрая, но несчастная скотинка; и
был он слабоумный. Когда он поступил на службу и попал под начальство
капрала Эндлера, тот сказал ему: "Вы так глупы, что это даже невозможно
быть таким идиотом. Я только удивляюсь, как это врач, который вас
освидетельствовал, мог быть таким идиотом, что не заметил, что вы идиот".
Дело в том, что этот Старек был таким же обжорой, как и ты. Когда
раздавали, бывало, хлебный паек, он брал себе хлеб на койку и так, и ел
от всей буханки и даже не резал ее, а к вечеру у него не оставалось ни
корочки. И в эти дни от него всегда так воняло, что его соседи по койке
должны были с утра итти в околоток, и врач прописывал им лежать, потому
что у них оказывались все признаки отравления газами. Потом только
догадались, в чем дело, и стали выставлять Старека на ночь, и он спал на
чердаке, чтобы его не нашли. Но только благодаря этому он лишился среди
солдат всякого уважение; все им помыкали, а ротный во время учения на
плацу всегда посылал его куда-нибудь спрятаться, чтобы не попадался ему
на глаза. А потом пришлось-таки отправить его домой, потому что солдаты
12-го и даже 21-го полков постоянно собирали для него остатки казенного
хлеба. Об этом стали писать в газетах, так что его прогнали с военной
службы. Как раз в то время к нам переведен был один фельдфебель из
Часлава и рассказывал нам про этот случай, как пример того, к чему
приводит, когда солдат не умеет сдерживать свои влечения и страсти. Дело
в том, что этого фельдфебеля перевели к нам в наказание за то, что он
расхищал Заславский казенный склад и тратил украденное на одну кельнершу
из пивной, с которой у него был роман и которой он хотел купить шелковое
платье...
И вот после того, как кончилось совещание господ офицеров, начался
знаменитый поход через галицийские болота и галицийские пески. Это был
поход, когда у людей плечи были до крови натерты ремнями, бедра чуть ли
не до костей исцарапаны вещевыми мешками, а на ногах вскочили пузыри