"Джек Венс. Лунный мотылек {вариант}" - читать интересную книгу автора

аккорды, интервалы, о каких и слыхом не слыхали на Внутренних Планетах.
Все эти трели, арпеджио, легато; вибрато и назализации; пощелкивания и
присвистывания; приглушение и удлинение обертонов... Тиссель занимался
этим с мрачным упорством обреченного. Он давно уже забыл, что когда-то
видел в музыке источник наслаждения... Глядя на инструменты, Тиссель с
трудом подавил внезапное желание - швырнуть все шесть в безмятежные воды
Титаника...
Он встал и, пройдя гостиную и столовую, вдоль коридора, минуя камбуз,
вышел на переднюю палубу. Склонясь над поручнем, он глядел на подводный
загон, где Тоби и Рекс, рабы запрягали гужевую рыбу для обычной - раз в
неделю - поездки в Фан, на восемь миль к северу. Младшая рыба, игривая и
капризная, то и дело ускользала, ныряя. Ее блестящая черная морда
мелькнула над водой, и Тиссель внезапно ощутил приступ тошноты: рыба была
без маски!
Тиссель нервно рассмеялся, ощупывая свою собственную маску - Лунного
Мотылька. Что уж говорить - на Сирене он акклиматизировался, раз
обнаженная рыбья морда привела его в ужас!
Наконец рыбу запрягли. Тоби и Рекс вскарабкались на борт. Красные
тела их блестели; черные полотняные маски прилипли к лицам. Не обращая
внимания на Тисселя, они подняли якорь. Рыба взвилась на дыбы, упряжь туго
натянулась, и ковчег двинулся на север.
Вернувшись на корму, Тиссель принялся за страпан. То была круглая
коробка восьми дюймов в диаметре. От центра расходились сорок шесть струн,
на периферии они крепились к колокольчикам или звякающим перегородкам. При
пощипывании струн, колокольчики и перегородки звенели; при переборе
инструмент издавал переливчатые трели. Под умелой рукой острый, пряный
диссонанс приятно щекотал слух; новичок же мог извлечь из страпана лишь
невнятный сумбур. С этим инструментом у Тисселя были самые сложные
отношения, и всю дорогу он прилежно упражнялся.
Наконец ковчег достиг берегов плавучего берега Фана. Рыбу распрягли,
ковчег пришвартовали. Зеваки сгрудились на пристани, громогласно, по
сиренийскому обычаю, обсуждая Дом, его хозяина и рабов. Тиссель, до сих
пор не привыкший к столь пристальному вниманию, почувствовал себя неуютно.
Особенно смущали его маски, их каменная непроницаемость. Неловко поправляя
своего Лунного Мотылька, Тиссель выбрался выбрался на пристань.
Какой-то раб приподнялся с корточек и, притронувшись костяшками
пальцев к черной ткани на лбу, запел вопросительно, в три четверти тона:
- Уж не скрывает ли сей Лунный Мотылек, что предо мною, Сээра Эдвеля
Тисселя лик?
Тиссель ударил по химеркину, что висел у него на поясе и пропел:
- Я - Сээр Эдвель Тиссель.
- Обременен почетным порученьем, - затянул раб, - я ждал три дня, с
заката до рассвета, шагам Ночных внимая в страхе, но - свершилось! Сээр
Тиссель предо мною.
Тиссель извлек из химеркина нетерпеливый щелчок:
- Что за порученье, и какова его природа?
- Несу посланье я. Оно для вас.
Тиссель протянул левую руку, правой играя на химеркине:
- Дай мне письмо!
- Сей же момент, о Сээр Тиссель.